Хозяин Соколиного гребня
Шрифт:
Он встал со скамьи, и на его спину тут же обрушились дружеские хлопки Хафтера, Рорика и Гунлейка.
– Она выглядит довольной, – сказал Хафтер. – Не такой довольной, как Энтти после нашей первой брачной ночи, но по крайней мере она улыбается и смеется.
– Да, похоже, ты не загнал ее вконец своей жеребячьей похотью, – добавил Гунлейк. – Никогда нельзя с уверенностью сказать, как воспримет это дело невинная девушка вроде Чессы.
– Я доволен уже и тем, что она по-прежнему может ходить, – заметил подошедший Меррик. – Ты чересчур долго обходился
– Мирана сказала мне, что под конец между вами двоими втиснулась Кири, – заметил Рорик. Клив кивнул:
– Она пнула меня так, что я свалился с края кровати, а потом позвала Керзога. По-моему, она была уверена, что все это какая-то забавная шутка.
Гунлейк, хмуро глядя на Клива, сказал:
– Что-то не больно ты похож на мужчину, который провел длинную сладкую ночь с любящей молодой женой.
– Гунлейк прав, – согласился Хафтер и тоже нахмурился. – У тебя такая рожа, будто ты мучаешься от кишечной колики.., или же сотворил со своей новобрачной женой какую-то несусветную глупость.
Это было уже слишком, и Клив рассвирепел.
– Чума на вас всех! – заорал он. – Мои кишки в полном порядке. Так вам, стало быть, не терпится узнать, как все было, хотя это совсем не ваше дело? Ладно, я вам скажу. У меня ничегошеньки не вышло, ясно? Я просто-напросто взял и заснул.
Рорик застонал и ткнул Клива в руку своим тяжелым кулаком.
– Не может быть! Неужто ты и впрямь задал храпака? И быстро? Да, по твоим виноватым глазам видно, что так оно и было. Клянусь богами, Клив, ты позоришь всех нас!
– Пойду-ка я в баню, – буркнул Клив и поспешил прочь, чувствуя на своей спине осуждающие взгляды. Выходя из дома, он потер ушибленную руку. Он не посмел взглянуть на свою молодую жену, женщину, которая не давала ему проходу с их самой первой встречи, которая сделала все, чтобы избежать брака и с будущим королем, и с будущим герцогом Нормандии. Она всегда хотела только его, его одного, хотя любой бы сказал, что это нелепо. Но теперь ей пришлось горько пожалеть о своем выборе. После прошлой ночи едва ли ей захочется хотя бы поглядеть в его сторону. Но в таком случае почему она смеялась, разговаривая с Ларен? И почему у нее был такой счастливый вид?
Чесса следила за каждым его движением, следила с той самой минуты, когда он взял миску вкуснейшей каши Утты и тут же отставил ее в сторону, как будто миска была полна змей, – готовых его укусить. Она видела, как мужчины, улыбаясь, говорят с ним, наверняка расспрашивая о том, что происходило прошлой ночью. Она улыбнулась. Ей не терпелось снова поцеловать его, дотронуться до него. Но он вдруг резко повернулся спиной к остальным мужчинам и ринулся вон из дома, ни разу не оглянувшись и даже не посмотрев на нее. Что с ним? Какая муха его укусила?
Рорик подошел к женщинам, поцеловал в щеку свою жену, потом повернулся к Чессе, и его красивое лицо расплылось в широкой ухмылке:
– Знаешь, в конце концов Клив все-таки сознался, что не оправдал твоих ожиданий.
"Ах вот оно что!” – подумала Чесса и скромно опустила взор. Потом голоском, таким тихим и робким, что Рорику пришлось нагнуться, чтобы услышать ее, проговорила:
– Да, в конце концов заснул – перед самым рассветом. И должна признаться, что для меня это было великим облегчением. Я не ожидала, что это продлится так долго. Меня никто не предупредил. – И она с упреком посмотрела на Ларен и Мирану.
– То, что он заснул, было для тебя облегчением? – недоуменно промолвил Рорик. – Но почему?
– Ах, Рорик, я к тому времени так устала, – слабо пискнула она, по-прежнему не поднимая глаз. – Не то чтобы мне это не понравилось, ведь Клив как никто другой умеет пробудить в женщине страсть. – При этих словах она изобразила дрожь. – Но право же, разве мужчине не достаточно пяти раз? Неужели ему нужно больше? Неужели он не устает?
Рорик воззрился на нее в изумлении.
– Пяти раз? – переспросил он. Она кивнула, все так же потупив взор и всем своим видом выражая девическую стыдливость.
Рорик нахмурил брови.
– Чесса, а ты уверена, что правильно сосчитала? Ведь пять раз – это.., это.., я хочу сказать, что считать надо не те движения, которые мужчина делает, когда он уже.., ну, в общем, не важно. Пять раз – это когда между ними есть промежутки, то есть время, то есть… – Тут Мирана ткнула его локтем. Рорик покачал головой. – О боги, да если он и дальше продолжит в том же духе, ты уже нынче вечером забеременеешь. Пять раз? Ты уверена, что сосчитала верно?
Она так и не подняла глаз, а только кивнула. Теперь в ее слабом голоске зазвучало смущение.
– О да, конечно. К пятому разу я уже очень устала, но Клив только смеялся и целовал меня и не хотел останавливаться. От наслаждения, которое он заставлял меня испытывать снова и снова, я едва не лишилась чувств. И, разумеется, я заснула раньше его – не стану скрывать этого от вас. Я была рада, что он позволил мне отдохнуть. Так он сказал, что потом и сам заснул, да? Я спрашиваю, потому что, засыпая, я чувствовала, как он продолжает доставлять мне наслаждение своими ласками.
Рорик пошел прочь, не переставая качать головой. Мирана внимательно посмотрела на Чессу, заметила озорной блеск в ее глазах и рассмеялась.
– Отлично придумано, Чесса! – сказала она. – Ты умеешь сочинять не хуже Ларен. Теперь мой бедный муж станет думать, что не оправдал моих надежд. Честно говоря, я с нетерпением жду ночи… Уж сегодня-то он постарается, уверенный, что обязан доказать мне, что и он чего-то стоит. Клянусь богами, теперь все мужчины будут чувствовать себя неуютно, сравнивая себя с Кливом, и постараются усерднее ублажать своих жен. Женам это понравится. Отлично придумано, Чесса, отлично!
– Это точно, – сказала Чесса с довольной улыбкой сорванца, которому удалось в очередной раз одурачить своих родителей. – А теперь я пойду в баню.