Хозяин Тьмы. Сбежать от бывшего
Шрифт:
Ничего.
Я умерла! Умерла, Рейвен! Все кончено!
Хотелось прокричать ему это в лицо, но серые глаза смотрели внимательно, с какой-то непонятной, ужасной, выворачивающей душу наизнанку надеждой.
На что он надеется? Что изменится, если я ему все расскажу? Та история в прошлом, тот, кто виноват, — уже не потревожит ни меня, ни Рейвена. Все кончено.
Пятнадцать лет назад больше всего на свете я хотела, чтобы Рейвен жил, и жил счастливо. Того же я хочу и теперь.
В самые темные моменты жизни, когда мне казалось, что в мире не осталось ничего, кроме голода, меня держали на плаву только
Я его не видела со дня свадьбы, и ничего о нем не знала.
По правде говоря, я думала, что дядюшка упокоит меня сразу, как только увидит — такой. Умертвием. Я надеялась только на то, что он даст мне время рассказать ему кое-что важное перед этим.
Для этого я его и искала, и ждала, прячась в саду у дома. Внутрь заходить не решалась, потому что — там прислуга, там люди, огромная суета из-за сорванной свадьбы.
Люди — это голод. Я не была голодна в буквальном смысле, это был скорее голод по чему-то иному. По силе, наверное. Ощущения были такими, как будто я зимой бреду по заснеженной пустыне и никак не могу согреться, а люди, которых я встречаю, — они как огоньки, теплые, вкусные… Так хотелось впитать их в себя, погреться хотя бы немного.
Кажется, меня трясло.
Я почти ни о чем не могла думать, даже с трудом могла понять, что я погибла и что я — умертвие. Знала только, что я очень, крайне, невероятно голодна, а еще — что я должна во что бы то ни стало сдержаться и поговорить с дядюшкой.
Иначе Рейвен окажется в опасности, и произойдет непоправимое.
Голод, наверное, был обычным делом для умертвия. Я открыла глаза для новой жизни буквально спустя минуту после того, как из моей груди вырвался последний вздох.
Необычным было то, что я сохранила — как там дядюшка сказал? — самосознание. Я не забыла, кто я, не забыла свою прошлую жизнь и не забыла то, что было для меня важно.
«Это невозможно, Элизабет Фортескью! — воскликнул дядюшка после того, как я убедила его меня выслушать, прежде чем упокоить. Не то чтобы он обрадовался влезшей в его окно мертвой племяннице. — Это невозможно! За все время работы я ни разу не видел такого!»
«Мне плевать, что ты видел! — огрызнулась я на него в первый раз в жизни. — Рейвена могут убить, понимаешь? Сделай что-нибудь! Прошу! Спаси его!»
«Подойди ближе, ты правда мертва?»
«НЕ ДРАЗНИ МЕНЯ, ДЯДЮШКА! — из моего горла вырвался настоящий рык. — Мне даже в одной комнате с тобой тяжело находиться, настолько я хочу выпить твои силы и наконец согреться!»
«Но ты сдерживаешься. Потому что я твой дядя. Невероятно!»
«Я сдерживаюсь, потому что надеюсь, что ты поможешь Рейвену!»
Да, это было грубо.
Хорошему настроению и вежливости совсем не способствовало то, что я даже лица дядюшки толком не видела, как будто
Я всего лишь чувствовала исходящее от него тепло и до потери контроля хотела быть к этому теплу ближе. Впитать его в себя.
Это было бы так просто…
Потом я много раз думала, почему все вышло так, как вышло. То, что я смогла сохранить себя, добраться до дяди и благодаря этому спасти Рейвена, я бы назвала не иначе как чудом.
Дядюшка отказался меня упокаивать.
«Ты моя племянница, Элизабет! И можешь мне не верить, но я люблю тебя! И ты пока — никого не убила. Формально у меня даже нет повода причинить тебе вред!»
«Но я умертвие!»
'Ничего не хочу слышать! — огрызнулся он. — Убьешь — тогда поговорим! А пока будь добра, спрячься! Прислуга вот-вот прийдет!"
Я видела только темно-зеленое пятно на его месте, как будто зрение расплывалось от голода. Спорить с дядей я не решалась. Пускай только сделает все, чтобы Рейвен был в безопасности. Я на все согласна.
«Всегда бывают исключения», — сказал вчера Рейвен.
Я стала этим исключением. Умертвием, которое может себя контролировать и не тянет силы из людей.
Стоп.
Я испуганно вздрогнула, сообразив, что только что едва не жмурилась, греясь в исходящем от Рейвене «тепле».
Нет.
Нет-нет-нет!
Я же не тяну из него силы?
— Лиз? — позвал Рейвен. — С тобой все хорошо? Ты как будто демона увидела.
Его голос звучал обеспокоенно, хотя всего пару минут назад мне казалось, что он зол на меня.
Кажется, нет, я не «пила» его.
Но где гарантия, что я удержусь, если он сейчас не уйдет? Может, мое желание его обнять, оказаться ближе и вдохнуть запах — не больше, чем ловушка моего изголодавшегося сознания?
— Что тебе сказать, Рейвен?
Он вздрогнул.
— Почему ты ушла, — выдохнул он. — Что произошло в тот день, на свадьбе. Почему все пошло не так?
Теплая рука коснулась моей щеки. Я закусила губу и отвернулась, чтобы сбежать хотя бы так от его взгляда, внимательного и отчаянного.
Если бы я могла сбежать и от теплого прикосновения его руки, которое буквально меня сжигало! Мне казалось, я уже чувствую это. Как сила Рейвена, такая сладкая и вкусная, перетекает у меня, сливается с моей. Как тепло пробирает меня до самых кончиков пальцев. Это чувство было похоже на то, какое испытываешь, когда смотришь на кусок вкуснейшего торта, буквально чувствуя сладость языком. Нет!
— Рейвен, уходи, — дрожащим голосом попросила я, глядя в пол. — Иначе я не сдержусь.
— Если ты думаешь, что я поведусь на твои уловки…
— Уходи! — воскликнула я, дрожа. — Упрямый ты вендиго! Я умертвие, разве ты не понимаешь?!
— Меня не волнует, кто ты!
Голос Рейвена. Низкий, вибрирующий, он пробирал меня до самых костей. Я никогда такого не чувствовала.
— Держись от меня подальше! Не трогай меня!
Я всхлипнула, потому что не могла даже упереться руками в грудь Рейвена и оттолкнуть его. Он и так касался моего горла, моей щеки, и я боялась, что окончательно потеряю над собой контроль, если мы соприкоснемся еще хоть немного.