Хозяин времени. Кровавый принц
Шрифт:
Конрад всегда разглядывал его с некоторым восхищением: высокий, широкоплечий, красивый мужчина, с черной бородой, веселыми зелеными глазами и морщинками от частого смеха. Нрав у колдуна был очень дружелюбный и открытый. Бенжамин мог бы стать прекрасным лидером движения против магов, потому что обладал харизмой и обаянием, но он боялся за свою семью сильнее, поэтому не спешил вылезать из подполья.
Однако сейчас ведун шел, обнимая одной рукой за плечи хрупкую молодую женщину с длинными каштановыми волосами и тонкой белой кожей. Она смотрела на него влюбленными глазами, смеялась его шуткам.
Конрад замер, не веря своим глазам. Никогда бы он не подумал, что Бенжамин способен вести двойную жизнь. Однако то, с какой любовью он смотрел на женщину и ребенка, говорило само за себя: это была его вторая семья.
Конрад прошел рядом с Бенжамином, глядя прямо на него, и колдун заметил его и узнал. И побелел так, что даже хозяин времени удивился. А его спутница стала обеспокоенно задавать вопросы.
Конрад остановился у ограждения реки, посмотрел на Нотр-Дам на острове Сите напротив и решил подождать. Вскоре Бенжамин подошел к нему. Конрад обернулся: его любовница осталась сидеть в кафе и сделала заказ подошедшему официанту, одновременно укачивая ребенка и с волнением поглядывая вслед Бенжамину.
– Не думал я, что ты способен на измену, Бенжамин, – горько сказал Конрад.
– Постоянно только время, – слабо откликнулся колдун. Он встал рядом, но между ними было около метра расстояния. – Я надеюсь, ты сохранишь это в тайне, Женевьев и Исабель ничего не знают о существовании друг друга.
– Я не любитель совать нос в чужие дела, – отмахнулся Конрад.
– Женевьев родила девочку, Конрад, – тихо сказал Бенжамин. – У меня дочь. Понимаешь, что это значит для семьи и рода?
Конрад почувствовал, как сердце обрывается, даже задохнулся от этого необычного ощущения. Девочка в роду Белой Королевы! Первая с момента проклятия королевы Бланш, которое она наложила на свою сестру и весь ее род!
– Не может быть… а она точно… твоя? – сорвалось у него с губ прежде, чем он успел себя остановить. Потом спохватился: – Прости! Это не мое дело! Я не должен был…
– Да, моя. Я тоже не поверил. Сделал тест. Хотя в верности Женевьев даже сомневаться не приходится, но… сам понимаешь… дочь… незаконнорожденная, не от ведьмы, но дочь!
Бенжамин уже не пытался сдержать своего счастья.
– Это много значит не только для тебя, но и для всего мира. Но как ты расскажешь о ней жене?
– Пока не знаю, – помрачнел колдун. – Мне тяжело решиться на этот шаг. Исабель – прекрасная жена и мать, но встреча с Женевьев случилась в момент охлаждения наших отношений. И меня словно понесло на огромной быстрой волне. Я не мог уже без нее. Женевьев забеременела очень быстро. Я собирался ее бросить, но не смог. Я люблю ее, Конрад. Ее, а не Исабель. С Женевьев я живу, дышу, я вижу этот мир прекрасным. А когда родилась Алиса… Я окончательно потерял голову. Алисе всего две недели, хочешь с ней познакомиться?
– Бенжамин, я благодарю тебя за доверие и откровенность. Непременно познакомлюсь с ней, но, наверно, попозже. Похоже, твои женщины тебя ждут.
– Я счастлив, Конрад. Не осуждай меня, прошу. Обязательно приглашу тебя к
– Зайду, как всегда, когда настанет время, – улыбнулся Конрад. – Иди, колдун. И будь счастлив.
– Тогда и поговорим об остальном, – кивнул Бенжамин.
Конрад задумчиво смотрел ему вслед. Да, непременно, нужно решить, как быть дальше. Когда Бенжамин разведется и представит колдунам и ведьмам свою дочь, в мире все изменится. У людей плоского мира появится надежда. Надежда, которую зовут Алиса.
Глава 3
Перед глазами мелькали какие-то размытые тени, иногда вдруг появлялись целые страницы текста, написанного фигурными буквами. Они висели некоторое время в черном пространстве, а потом растворялись. Алиса не понимала ни слова из того, что там было написано, она даже не вчитывалась. Просто разглядывала картинки на полях, форму букв, но каким-то образом вся информация поступала к ней в виде ощущений и чувств. Алиса знала, что все, что мелькает сейчас перед ней, откладывается в подсознании. Но она не могла ни прекратить процесс, ни ускорить, ни поставить его на паузу. Алиса даже пошевелиться не могла.
Она лишь догадывалась по движению и прикосновениям, что ее несут, раздевают, осматривают, кладут куда-то, где тепло и мягко. Но ответить не могла. Где-то за серыми тенями она знала, кто-то светит ей в зрачки фонариком, пока чьи-то руки нащупывают ее пульс.
– Пока еще жива. Сердце работает.
– А все остальное?
– Возможно, она в коме. Необходимо снять показания мозга, чтобы узнать… Зрачки не реагируют, есть только дыхание и пульс. Ее бы в больницу, мадам Этель.
«Я жива!» – хотела крикнуть Алиса, но продолжала молчать. Она узнавала только голос мадам Этель. Остальные ей были неизвестны, девушка предполагала, что это были преподаватели школы.
– Подождем. Осталось ли что-нибудь от книги? – голос мадам Этель от волнения был резким и высоким.
– Только пепел, и его тут же смыло дождем. Ничего не осталось.
– Только она…
Страницы продолжали мелькать перед глазами. Голова Алисы раскалывалась от объемов поступающей информации, хоть она и не улавливала, что именно получает.
По ту сторону век то темнело, то светлело. Что это? Включают и выключают свет? Сменяют друг друга день и ночь? Она не знала.
Иногда она слышала, как мадам Этель пыталась прогнать одноглазого Сью, но кот упрямо возвращался к Алисе. Он ложился ей на грудь, и казалось, что именно Сью заставляет ее сердце биться.
«Надо открыть глаза. Ведь я же в сознании. Ведь я не сплю. Значит, я могу открыть глаза».
Но все ее усилия были тщетны.
А потом вдруг перестали мелькать страницы. Серые тени стали темнеть и тяжелеть, наваливаясь на нее, заглушая звуки, свет, ощущения. В полной темноте Алиса просто таращила глаза, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. А потом ее словно кто-то толкнул резко в спину, и она начала падать. Она летела вниз в сплошной темноте так долго, что успела даже справиться с испугом, страхом и вспомнить про падение другой Алисы, героини книги, про которую она все время просила читать свою маму.