Хозяин земли Духов - 1
Шрифт:
Куда хуже обстояли дела у Гуран-Абура. Его рана сильно воспалилась, а края и вовсе почернели. Двоедушник потерял сознание сразу после быстрого допроса, который устроил ему десятник караульного расчета. Лица двоедушников, ввалившихся в потайной зал, заляпанный кровью их собратьев, надо было видеть. Не понимаю, как они сдержались и тут же не покрошили в капусту уцелевших чужаков. Рассказ Гуран-Абура вышел сбивчивым и коротким, но общую суть донес. Впоследствии от нас требовались лишь подробности.
Существам,
Не уверен, что в нашу версию поверили все. Но если бы не слова Гуран-Абура, не поверили б вовсе. Даже сильно изменившееся тело Вургл-Курум вряд ли бы стало веским доказательством его вины. А изменился он здорово. Чего стоила одна черная кровь или дымок, сочащийся из пробитого глаза.
Мы ничего не утаивали, разве что не стали уточнять, что в зале с алтарем оказались первыми. Шли мимо, услышали внизу странный шум, решили посмотреть, сам ритуал видели мельком — только концовку.
К убитым двоедушники отнеслись с большой опаской. Вытаскивали их, стараясь открытыми участками кожи не касаться тел. Использовали палки с крючьями и специально сооруженные носилки. Тела сразу выволокли за стены крепости. Сначала их сожгли, а останки потом закопали где-то в отдалении. Возможно, ради этого двоедушники не поленились спуститься вниз, к болотам — этого не знаю.
— Как он? — спросил я Нум-Онола — лекаря клана.
— Плохо. Мои шнадобья не шпошобны вернуть его.
Лекарь был сухим, но все еще крепким стариком. Глубокие морщины рассекали его лицо — уж и не понять, где морщины, а где шрамы. Один глаз у него заплыл мутным бельмом, на затылке имелась сильная вмятина.
Мне его помощь, к слову говоря, очень пригодилась. Сильную боль испытывал только первые пару дней, потом стало гораздо легче. Вонючие мази не менее вонючего лекаря приносили ощутимое облегчение.
— Меня спас камень… — рассуждал вслух. — Возможно, ему поможет очищенное место Духов. Как думаешь?
Ауру возле двоедушника я уже пробовал активизировать. Толку из этого не вышло. Хоть весь день сиди.
Нум-Онол, причмокивая, пожевал большими губами.
— Не штану говорить впуштую — не ведаю.
— Других вариантов все равно нет.
Лекарь кивнул.
— Значит, пора возвращаться. И так задержались.
— Как ше клан? — нахмурился Нум-Онол. — Ты уходишь?
— Кто хочет, пусть идет со мной. Условия у нас для вас непривычные и каменных стен нет, да и работы впереди много. Потому насильно никого гнать не собираюсь.
— Мошет, оштанешьшя?
— Мой дом — там. Извини. Уверен, быстро изберете нового главу. Из родичей. Гуран-Абур вернется, как только
— Ешли поправитшя… — вздохнул лекарь. — Решение ша тобой, но о нем шледует шообшить оштальным.
— Конечно.
Двоедушников собрал в той самой пещере, где располагались их "квартиры". Слушали меня молча, но по лицам видно — переселяться в иные места не хотят. Только-только выбрались из застенков Белой штольни, только-только почувствовали нормальную жизнь — и вот, нате. Куда-то срываться, куда-то бежать — в чистое поле, где, кроме подлеска, никакой защиты.
Я дал им сутки на размышления. Дольше ждать не мог. Гуран-Абур вряд ли протянет долго. А дорога к Сызновграду ожидает непростая.
— Этот алтарь, — сказал тихо, когда собрание закончилось — и мы втроем сидели в жилище Гуран-Абура. Его жен не было, наверное, предпочли остаться с мужем, лежащим у лекаря. — С ним все так, как вы говорили?
— А что тебе не по нраву? — спросил Аеш.
После произошедшего в зале с каменным алтарем ендарь стал непривычно тихим.
— В Изимом мне говорили, что порченые твари никогда не действуют сообща. Что у них нет лидера. Это так?
— Истинно так.
— Почему лидера нет?
— Не уживаются твари, болезные, — пожал плечами ендарь. — Хоть вот у подруги своей поспрашивай. Она-то, поди, больше моего ведает.
— Куда уж больше, — усмехнулась Найдена. — Средь порченых мало кто разум сохранил. И уж вовсе нет тех, кто голод свой в узде держит. Перегрызутся — и вся недолга. Разве что волки в стаи сбираются, но так ненадолго. Да и нет в их стаях вожака. Каждый за себя. За добычу и ближнего положат.
— Понятно…
— А что тебя мучит? — спросил Аеш.
— Пока не знаю. Кто-нибудь раньше намеренно впускал в себя порчу? Как наш здоровый друг. Вот чтобы так — через кровь и ритуал.
— Я не помню своего преображения, — облизав губы, сказала Найдена. Ее глаза были устремлены в пол, но вряд ли что-то видели. — Это было больно. И случилось само собой.
— Да и я не слыхивал, — задумался ендарь. — Ну да кто ж эту хворь проклятущую знает. Может, и в мысли к добрым созданиям залазила. С ума-разума сводила. А там уж недалеко и в колодец кинуться.
— Вургл-Курум не сошел с ума. Он осознавал все, что происходит. Знал, на что идет. И хотел этого.
— Клонишь к тому, что алтарь сей не для повелений месту Духов поставлен?
— Да. Что, если кто-то намеренно решил перейти на темную сторону? По принципу: не можем победить, так подчиним изнутри.
— Это мерзко, — Аеш поморщился и высунул язык, точно в действительности съел что-то очень противное. — Но ежели кто и мог до такого додуматься, то только человеки. Никому прочему жажда власти так не затмевает разум.