Хозяин

Кисс Марианна

— Да ты должен, — повторяю, но тоже не хочу, чтобы он уезжал.

Он подошёл ко мне совсем близко, обнял.

— Ты не должна волноваться.

Когда он прижал меня к себе, так захотелось сказать ему то, что я почувствовала сегодня утром. Но я промолчала. Побоялась, вдруг если услышит, забеспокоился. Лучше скажу ему обо всем потом, когда вернётся.

Не

стоит мешать хорошие новости с плохими. А моя новость очень хорошая.

На следующее утро он уехал. А я пошла к врачу, чтобы удостовериться и подтвердить беременность.

64

А потом — пугающая тишина.

Он уехал и пропал. А я не знала что думать, куда звонить, куда бежать.

На третий день неизвестности, после работы поднялась к нему в офис, спросила у секретаря, не звонил ли Селим. Она сказала, что так же, не имеет с ним связи, но когда уезжал, дал указание — не беспокоить.

Это уже совсем странное.

То есть ей он дал такое указание, а я должна волноваться.

Вечером особенно плохо. Понимать, что во мне растет новая жизнь, дочь или сын и не иметь возможности сообщить об этом его отцу.

Что только я не передумала. Чего только не представила.

А если Селим уехал навсегда и никогда больше не вернётся?

Если они заставили его остаться, шантажируют болезнью матери?

А может он сам решил…

Ничего хорошего в голову не приходило. Только плохое.

Прошла неделя. За ней другая. Состояние мое стало ухудшаться, сильный токсикоз изнурял меня. Я оставила магазин на продавцов и почти там не появлялась.

От Селима, никаких вестей.

Из квартиры я перебралась к маме. Хотя бы на время, пока рядом нет Селима, самочувствие моё не улучшится.

Мама действительно очень помогает. А я почти всё время лежу, не могу даже приготовить себе яичницу. Слабость и тошнота без конца.

В конце второй недели звонок в дверь заставил проснуться.

Мама ушла на роботу и мне пришлось встать, потому что я не шла открывать, а звонок всё повторился. Кто-то

настойчиво звонил в дверь.

В полусонном состоянии, почти не понимая что делаю, я пошла открывать.

Щёлкнул замок, дверь открылась и я чуть не вскрикнула — на пороге Селим

Я почти упала в его объятья. И я сразу в первую же секунду зарыдала. Так мне было тяжело и обидно. Слёзы это мой упрёк за его долгое отсутствие.

— Ну Элиза, я здесь с тобой, — утешает, гладит, обнимает. Прижимает к себе.

Но я не соображаю, просто стою уткнувшись в его куртку и плачу.

— Не плачь. Все хорошо, я уже здесь.

Сквозь слезы тянусь к нему, трогаю лицо. Вижу, оно грустное и я понимаю почему.

— Как она? — спрашиваю, но уже чувствую ответ.

— Она умерла, — говорит спокойно.

И я понимаю, почему так долго его не было. Прощаю молчание, прощаю всё.

Не знаю говорить сейчас или нет? Наверное, ещё не время?

Но Селим смотрит на меня внимательно. Изучает моё лицо, пытливым взглядом.

— Элиза, что с тобой, ты заболела? — а я плачу, мотаю головой, стираю слёзы и улыбаюсь. Улыбка сама появляется на губах.

— Нет Селим, я не заболела.

— Но ты такая бледная.

И тут я не выдержала:

— Просто я беременна.

Он смотрит мне в глаза, а потом обхватывает и прижимает так сильно, что кажется сейчас задавит.

— Элиза, Элиза, — повторяет, целует волосы, лоб, щеки, губы. — Моя дорогая, любимая. Спасибо тебе спасибо.

Обхватили друг друга, замерли и долго стояли обнявшись, думая каждый о своём. Но чувствую, у каждого из нас, своё — это значит общее.

Я понимаю, будет нелегко. Селим человек сложный, закрытый. Открывается иногда, чтобы снова скрыться в своей таинственной раковине.

А я согласна на такого Селима. И даже согласна бороться, если вдруг когда-нибудь он снова станет холодным. Я постараюсь делать так, чтобы этого никогда не случилось.

Очень постараюсь.

КОНЕЦ