Хозяйка «Белой усадьбы»
Шрифт:
Я с ужасом отдернула руку, ожидая, что мой спаситель сейчас упадет замертво, как и предыдущий бугай, но на лице незнакомца наоборот расплылась счастливая умиротворенная улыбка, и он с лёгкостью подскочил на ноги, как будто получил убойную дозу энергетика.
– Моё имя Тодор, Хозяйка, – поклонился он, выделяя слово «хозяйка» по-особенному, с легким придыханием и благоговением. – Я должен обыскать вашего обидчика, вдруг при нем оружие какое-то есть, оно нам поможет.
– Л-ладно, – кивнула я, и тут
– Мама? – прошептал ребенок, – это ты?
– Алеша? – резко крикнула я, сердцем чувствуя своего сына, и подбежала к третьей решётке, что была напротив.
Но на меня смотрел совершенно другой ребенок.
У моего сына были белые волосы и голубые глаза, а у этого мальчика были черные волосы, и карие глаза. И возрастом он был старше.
Моему Алеше было всего шесть, а этому мальчику лет десять, примерно.
– Мамочка, да! Это я твой Алекс! – крикнул ребенок, от чего моё сердце кинулось вскачь.
Я и правда звала моего Алешу иногда на иностранный манер – Алексом.
Боже… неужели это и правда он? Это мой Алеша?
Трясущимися руками я вставила ключ, повернула его, а мальчишка бросился ко мне обниматься, и захлебываться слезами.
– Мама, мамочка, я знал, что ты придешь за мной, я знал, что не оставишь! – заикаясь говорил он, уткнувшись мне в грудь, и обильно поливая платье слезами. – Ко мне во сне голос приходил, поддерживал, говорил, что скоро тебя ко мне приведет!
Мальчик тоже был очень грязным, заросшим и от него пахло давно немытым телом.
– Алеша, а как меня зовут? – тихо спросила я ребенка, чтобы полностью удостоверится в том, что меня не обманывают, и это правда он.
– Екатерина. Рина тебя подруги называют еще, – удивился мальчик и подняв голову, внимательно посмотрел на меня, а затем ахнул и резко отпрянул.
– Что? Я сделала больно? – я посмотрела в ужасе на свои руки, решив, что случайно задела своего сына.
– Нет, – медленно покачал он головой, и тихо сказал: – Ты не похожа на маму, ты не она. Моложе намного. Девчонка совсем. И лицо другое. Волосы, глаза… Но я… я не знаю, но я почему-то уверен, что ты она и есть. Я просто чувствую это здесь.
Алекс положил грязную ладошку на свою грудь.
– Это я! Клянусь, что я! – расплакалась я от счастья, и шагнув вперед, притянула сына обратно к себе.
– Хозяйка, – резко появился рядом Тодор, чем сильно меня напугал. – Прости, Хозяйка, но я нашел в его коморке оружие и должен зачистить весь дом. Дай мне разрешение разобраться с работорговцами.
Я перевела взгляд почему-то на сына, а его лицо вмиг исказило чистой злобой, и мой миролюбивый мальчик вдруг заявил:
– Этих тварей надо всех убить!
– Что ты говоришь такое? – ахнула я.
Мой
Я ведь учила его всегда быть спокойным, рассудительным и не рубить с горяча. И самое главное – не причинять вред другим людям! Только, если защищаешься.
– Ты не понимаешь! – запальчиво выкрикнул мой сын. – Я месяц уже тут сижу, эти гады людей воруют и продают в другие страны. Детей, взрослых! Они изверги. Нас почти не кормили. Постоянно издевались и били. Мама дай Тодору разрешение, чтобы он с ними разделался!
Моё сердце сжалось от ужаса. Алеша просидел целый месяц! Месяц! Как же так?
Я медленно повернула голову к стоящему рядом мужчине и тихо сказала:
– Если другого выхода не будет, то я разрешаю защищаться и защищать нас.
– Хорошо, – поморщился Тодор, и пробормотал себе под нос: – задача усложняется в разы. Закройте за мной дверь и никому не открывайте, пока я не вернусь.
Я прошла к выходу, открыла ключом дверь, а затем закрыла её, когда мужчина выскользнул в коридор.
Почему-то в голове не было ни капли сомнений о том, что он нас просто бросит.
Вернулась к сыну, а он зашел обратно внутрь своей камеры.
– Не бойтесь, – услышала я голос Алеши, – это моя мама. Она нас спасет.
– Всех? – еще один детский голос, но более грубый, ответил моему сыну.
– Конечно всех, – удивился мой сын. – Это же моя мама.
– А она правда Хозяйка «Белой усадьбы»? – спросил еще чей-то более тонкий и слабый голосок.
Я шагнула внутрь и подсветила пространство.
На меня смотрело несколько перепуганных глазенок.
Это были дети. Они собрались в кучку и жались друг к другу в углу.
Эта камера была раза в два больше моей.
Однако все равно для них она была тесной.
Душу затопила черная ярость.
Кто мог так издеваться над детьми? Какой тварью надо быть, чтобы держать их в таких ужасных условиях? Теперь я и сама не прочь пойти и еще раз попинать того подонка, который валяется там в луже собственной крови, и всех тех подонков, за то, что они сотворили!
Надеюсь, Тодор их всех проучит!
Я насчитала трех мальчишек-подростков, двух девочек возрастом лет восьми и десяти, с совсем маленькими детьми на руках, которым на вид было года два, или даже полтора.
Всего семеро, и мой сын – восьмой.
Все дети были очень грязными и одеты в какие-то лохмотья.
– Как вы тут все оказались? – только и смогла спросить я охрипшим голосом.
Алеша подошел и обнял меня.
– Я месяц назад очнулся. Помню, что после операции был, – заговорил он, – думал брежу. А когда стало получше, то понял, что это уже не бред. Решил, что меня украли, а тебя шантажируют. Помнишь, как в том кино, мы еще смотрели его по телевизору?