Хозяйка большого дома

Демина Карина

И охраны нет.

И верно, к чему, если дверь заперта… Нат щенок… мальчишка… а мальчишке много ли надо… ключа у Ийлэ нет, но если знать дом, то ключ не нужен. И она, остановившись в коридорчике, приятно сумрачном, тихом, прижала ладонь к стене.

Дом отозвался на прикосновение, полусонный, раздраженный, он все-таки узнал Ийлэ, и стена расползлась по шву, к счастью, беззвучно. Из узкой щели тайного хода дыхнуло гнилью и древесной трухой, запах заставил Ийлэ поморщиться: надо будет весной заняться

домом…

…она хихикнула, поняв, о чем думает.

Весной?

Домом?

Весной она уйдет, правда, пока еще не знает, куда именно, но ведь есть еще время подумать… до весны далеко, а до тайной комнаты — два шага.

Здесь холодно.

Помнится, холодно было всегда, причем, что зимой, что летом — одинаково. И холод этот удивлял Ийлэ, как и упрямое нежелание отца поставить в комнате камин. Ладно бы он просто сюда заглядывал, так ведь порой часами сидел за запертой дверью, за которую даже мать не пускал. И она сердилась на эти его тайны, называя их глупыми…

…что за тайны?

…не из-за них ли пришли люди?

Ийлэ выяснит.

Позже.

— Нат, — она позвала шепотом.

Лежит.

Свернулся калачиком, подтянув колени к груди, и руки сунул в подмышки. Не шевелится. Живой? Живой и дышит… спит.

И этот сон не нормален.

— Нат? — Ийлэ присела рядом, не зная, как ей быть дальше.

Разбудить?

Или уйти, оставив его здесь? Если усыпили и заперли, то… то не убили, а значит, Нат нужен живым… или пока нужен?

— Нат, очнись, пожалуйста… — вытянув руку, она коснулась жестких волос.

Сон тяжелый, муторный.

И ненастоящий.

Он был рожден травами, алхимией человеческой лаборатории, и значит, нужен людям. Ийлэ прислушалась. Она видела тонкие нити этого сна, путы его, слишком прочные, чтобы Нат сам умел разорвать их. Он же, чуя собственную беспомощность, метался, скалил зубы, головой мотал.

— Тише, — попросила Ийлэ. — Я тебе помогу. Я тебе помогу, потому что с тобой безопасней, чем с людьми. Да. Именно так. А мне нужно дотянуть до весны. Весной все изменится.

Ее шепот тонул в стенах комнаты.

Она всегда глотала звуки, Ийлэ эта ее особенность пугала и тогда, когда бояться было нечего. Комната изменилась.

Стены ободрали.

Мебель исчезла, впрочем, ее никогда не было много. Полки. Стол. Ящики всегда заперты, и ключи отец носил с собой. Ийлэ было любопытно взглянуть на то, что в ящиках прячется, а он не разрешал… не ее дело…

…и секретер этот, который оказался вовсе не секретером, но сейфом.

Наружную панель выдрали, и теперь в полумраке комнаты слабо поблескивали стальные дверцы ячеек. Тот, который… он думал, что Ийлэ знает, как вскрыть…

Если бы знала — сказала бы.

Наверное.

Она отмахнулась от воспоминаний.

И

от страхов, которые ожили вдруг разом. Потом. В другой раз. Сейчас у Ийлэ есть дело. Она обхватила голову щенка ладонями и позвала:

— Нат, послушай меня. Я тебе помогу. Немного, но дальше ты сам должен. Ты сумеешь, просто подожди еще немного, ладно?

Он не пытался вырваться, затих.

Пахло сонником… и еще дурманом, резковатый запах, знакомый… он был в комнате в тот день… дурманник и еще чернокорень…

Ийлэ сама закрыла глаза.

Вдох и выдох. Вдох резкий, глубокий, а выдох — медленный… чужой ритм, под который нужно подстроиться, чтобы получилось. Сил у нее немного, больше, чем было прежде, но все одно… слишком долго она отдавала их, а теперь…

Если понемногу, не разрывать сети, но ослаблять, растягивать.

А дальше Нат сам, он хоть и щенок, а все одно сильный, много сильнее человека.

— Нат…

Он слышит собственное имя.

Вздрагивает.

И замирает. Переворачивается на живот, еще в полусне, кривится, рычит бессильно… и этот рык настораживает. А что если Нат, пробудившись, нападет на нее?

Он ведь зол и…

…без Ната она все равно не справится.

…и ее ненавидит.

…не справится. Людей много. Непонятное происходит, а если так, то вариантов немного, и Нат — не худший.

— Пожалуйста, — Ийлэ выворачивает его голову на бок. — Послушай меня. Я не враг. Я хочу помочь… попробуй теперь.

Нити сна запутались, истончились, и сознание Ната рвало их одну за другой.

— Я хочу…

— Тиш-ш-ше, — ответил Нат, не открывая глаз. — Слышу. Ты одна?

— Да.

— Нира?

— Не знаю.

— Райдо?

Ийлэ покачала головой, но вспомнила, что он не видит и повторила беспомощное:

— Не знаю. В доме люди. Много. С оружием.

— Мы где? — он сел, слишком резко после пробуждения, и скривился от боли. — Твою…

Железные стены. Решетки на окнах. Железная дверь, запертая снаружи. Слишком много железа для пса. Райдо, наверное, смог бы, выбраться, но Райдо крупный, а Нат…

Он вертел головой, злясь на себя за беспомощность.

Надо же было так попасться!

Запах ржавчины, мела и сырого дерева. Оглушающая слабость, когда тело становится чужим. И Нат пытается обжиться в нем, шевелит пальцами, трогает лицо, гладит шею, стирая капли живого железа, которое проступает, растекается и… тает.

Альва.

Забилась в угол, стиснула кулачки. Смотрит. Нат ненавидит, когда на него смотрят вот так пристально, сразу начинает ощущать себя… нехорошо начинает ощущать себя.

— Отвернись, — попросил он, встав на четвереньки. И не дожидаясь, когда альва исполнит просьбу, сам повернулся к ней задом.