Хозяйка чайной
Шрифт:
– Рикки, а где мой муж?
– Так в столице остался, госпожа.
У меня есть вопросы, которые не стоит задавать мальчишке, но я не знаю, где еще выяснить.
– А ты не знаешь, почему господин со мной не развелся?
– Так не успел еще. Господин как застал вас с Руфусом, так сразу сюда отослал. Кричал, что скоро пришлет бумаги о разводе.
Вот как. А это хорошие новости. Мне совсем не хочется быть с кем-то в законных отношениях и выполнять супружеский долг.
– Отлично! – говорю я и вижу, как от удивления
Он явно не ожидал от меня счастливой улыбки.
– Я любила господина? – спрашиваю я с подозрением.
Рикки смотрит на меня так, как могут только дети, которые еще не понимают смысл слова «любовь». И запросто выдает:
– Вы мне говорили как-то, что любите только деньги и чай. Ну, и меня чуть-чуть.
Последнее он добавляет, засмущавшись.
Ого! Вот это новости. Милашка, что смотрела на меня из зеркала, была еще той ледышкой.
Только деньги и чай?
Поэтому она вышла замуж за столичного жителя?
– Рикки, а ты не знаешь, как мы с господином познакомились?
– Конечно, знаю! Об этом вся прислуга говорила целый месяц. Однажды господин ехал по торговому пути и чуть вас не сбил. Чтобы загладить свою вину, он скупил у вас половину чая, а потом понял, что без вас не уедет. Забрал вас в город.
Значит, со стороны мужа была любовь, а с ее – расчет?
– Рикки, а что ты говорил про долг Руфусу?
Мальчуган сразу грустнеет, смотрит на меня, наклонив голову, словно не хочет отвечать, но и молчать не смеет.
Молчание затягивается.
– Не хочешь говорить? – спрашиваю я. – Или не знаешь?
– Знаю только, что Руфус вас шантажировал.
– Чем?
– Что расскажет о вас господину.
Значит, связь таки была. Неужели она началась как случайная? Или принудительная? С этого Руфуса станется – явился сюда, вел себя так, словно домой пришел, а я его служанка.
«Алисия, не расскажешь, что произошло?» – обращаюсь я внутрь себя.
Ответом мне тишина.
Такое ощущение, что единственное, в чем готова содействовать прежняя хозяйка тела, – это чай.
Точно, это же ее любовь! А какая вторая?
Я припомнила слова Рикки, и в голове вспыхнуло: деньги.
Выходит, настоящая Алисия – достаточно меркантильная девушка, как бы неприятно ни было это осознавать. Но я-то другая. И мне ее репутацию надо привести в порядок.
Рикки как-то незаметно засыпает прямо за столом чайной. Я беру его на руки, переношу на свою кровать. Снимаю с него обувь, укладываю в кровать и достаю чистый плед из шкафа.
Выхожу в зал чайной и оглядываюсь. Да тут море работы. Похоже, сон мне сегодня не светит.
И пусть завтра придет лишь один человек – это уже будет прорыв. Один – не ноль!
Первым делом я выхожу во двор и смотрю на покосившуюся вывеску. Беру метлу, стряхиваю пятилетнюю грязь с букв и вензелей, а потом сооружаю импровизированную стремянку
В кладовой нахожу молоток и гвозди. Уж вбить железяку-то я смогу!
Приходится немного постучать, чтобы вывеска висела ровно, но Рикки даже не просыпается. Умаялся, бедняжка!
А самой чайной необходимо провести ревизию. Я нахожу всего пять стульев, которые можно было бы оставить – у остальных нужно менять обивку.
Это мало, очень мало. Но все же пять – лучше, чем ничего.
Из этого можно даже развить целую концепцию – уединенного чаепития. Наслаждения чаем наедине с собой.
Я оставляю только пять столов и пять стульев. Нахожу четыре ширмы и отделяю пять зон в самых лучших частях чайной. Потом приступаю к оформлению прилавка. У меня нет пирожных, поэтому стеклянная витрина зияет пустотой. Зато у меня есть чай. Его и использую для оформления!
Я отмываю стеклянные пиалы и насыпаю в них самый красивый чай с добавками.
Верхний ряд – черные чаи с вкраплениями сушеных ягод малины и клубники, лепестков подсолнечника и василька, с цукатами фруктов.
Среднюю полку отвожу под зеленый чай и улуны, разделив напополам – чистые сорта и с добавками.
Нижнюю полку заполняю пиалами с травяными составами. Здесь также находят свое место чаеподобные напитки, такие как ройбуш, кудин и мате.
Чайная сразу наполняется приятным ароматом.
Я подготавливаю все для продажи и взвешивания чая. Тренируюсь засыпать в крафтовые пакетики чай небольшим совочком, закручиваю их специальными металлическими плоскими зажимами, больше похожими на золотистую ленту, и прикрепляю уже заготовленные бывшей хозяйкой твердые карточки с названием чая и составом, чтобы каждый клиент знал, что купил.
«Вообще-то, надо не россыпью чай продавать, а заваривать его. Так выгодней», – раздается в голове.
А вот и настоящая Алисия голос подала!
Вот дает, чуть не по ее – так тут как тут.
Но она права – заливать два грамма кипятком и продавать по цене ста граммов гораздо выгоднее.
Я тут же использую возможность и обращаюсь к ней: «Алисия, мне нужно знать твою историю».
Но в ответ мне лишь глухая тишина.
Вот зараза характерная! Только о чайной и беспокоится. И о деньгах. Все, как и говорил Рикки.
«Алисия, я могу лапки крестиком сложить и ничего не делать. Или вон роман с генералом закрутить!»
«Не смей!» – взрывается в голове шипение.
О-го-го! Да там и гонора не на милое личико, а на целую стервозину!
«Почему? Красив, богат, хорош во всех отношениях. А сколько страсти в глазах!» – провоцирую я.
«Он меня ненавидит», – как-то глухо раздается внутри, словно с разочарованием.
«Почему?»
Алисия молчит и, сколько я дальше ни задаю вопросов, сколько ни шантажирую бездельем, больше признаков присутствия не подает.