Хозяйка чайной
Шрифт:
Наверное, так правильно. Магия не для всех, не для любого момента. Для нее нужен определенный настрой и мастера, и гостей.
Я завариваю себе один из черных чаев с васильком, лепестками подсолнечника, цукатами ананаса и земляникой. Пробую и наслаждаюсь вкусом, который раскрывается во рту.
Такое ощущение, что тут и чай необычный, магический. Или мне просто так кажется?
После небольшого чаепития рассматриваю мешки на чайном складе. С удивлением обнаруживаю множество отдельных ингредиентов в упакованных пакетах. Их явно
Так я обнаруживаю бутоны роз, сушеные кубики имбиря и ягоды, мяту и многое другое.
Когда солнце встает, я умываюсь, нахожу совсем новенькую щетку и радуюсь, как маленькая. Все-таки такие мелочи создают ощущение комфорта. И пусть щетка тут допотопная, я рада и ей. Еще нужно для Рикки раздобыть.
Я привожу себя в порядок, меняю платье на более праздничный вариант: изумрудное, с кружевом, но не вычурное. Заплетаю волосы во французскую косу, а потом иду в зал встречать рассвет. Он особо красив в восточное окно, которое выходит на горы. Оранжевый диск встает ровно между двумя самыми высокими вершинами, освещая горную деревушку.
И я вся словно заряжаюсь энергией солнца. Я очень многого жду от этого дня. Возлагаю большие надежды.
Открываю ворота чайной. Осматриваю крутой подход и тяжело вздыхаю.
Да уж! К нам подняться нелегко. Надо будет обязательно с этим что-то сделать, но пока… пока нет ни сил, ни времени, ни финансов, чтобы исправить это чужими руками. Я могу только украсить дорогу к нам цветами.
Обратила внимание, что по пути к горному источнику цветы растут так плотно друг к другу, что им тесно. Можно пересадить несколько кустиков сюда. Может, приживутся?
Пока что вид чайной немного жалкий. Утро уже в самом разгаре, но никто не спешит к нам. Ни одного человека.
Рикки просыпается, выбегает ко мне:
– Госпожа, почему вы меня не разбудили? Жуть сколько времени! Солнце-то высоко.
Мальчик обегает меня по кругу в нетерпении, его глаза горят.
– Госпожа, сколько я пропустил гостей?
Я с печальной улыбкой взъерошиваю его волосы:
– Пока ни одного.
Рикки тут же весь поникает. Худые плечики опускаются, он всхлипывает носом.
Мы стоим на дороге в чайную между отелем «Отдохнули» и таверной «Горный рай». Из последней в открытое окно доносятся стоны:
– Убей меня. Голова раскалывается.
– И меня. Все бы отдал, чтобы полегче стало.
И тут меня осеняет.
У меня есть то, что снимает похмелье. Это кудин – чаеподобный напиток!
Остается только каким-то образом продать это страдающим.
– Рикки, за мной!
Мы возвращаемся в чайную. Где-то на заднем дворе я видела лавку на колесиках. Она напоминает короб на четырех колесах с навесом, внутри полки, сверху поверхность, похожая на стол. Даже вывеска сохранилась: «Чайная».
Я уже видела эту лавочку в воспоминаниях Алисии.
– Принеси, пожалуйста, метлу! – прошу я Рикки, а сама выдираю тележку из объятий сорняков.
Мальчуган
– Такая старенькая… – Рикки морщится. – Ее бы покрасить.
– Знаешь, Рикки, есть такое понятие, как минимально жизнеспособный продукт.
– Это как? – хлопает он глазами.
– Вот смотри: мы лавочку использовать можем?
– Можем. Но она не очень красивая.
– Это уже второй вопрос. Представь, что мы закупили краску, сделали красивую вывеску, но… никто не покупает. И тогда наши затраты были бесполезны. А так мы можем без вложений узнать, берут ли с тележки напитки, и после уже вложиться, чтобы получить еще больше денег с красивым внешним видом. Понимаешь?
Рикки чешет затылок и неуверенно кивает.
Я же бегу заваривать кудин. Беру пять чашек, кидаю в каждую по листу дерева «падуб широколистный», свернутого скруткой «гвоздь», и заливаю водой в стадии «шум ветра в соснах» – это когда пузырьки беспорядочно поднимаются со дна, но сама вода еще не бурлит горной рекой.
И тут же напиток приобретает яркий изумрудный цвет, а по воздуху разносится насыщенный аромат свежескошенной травы.
Я беру большой поднос, ставлю все пять чашек и осторожно выхожу во двор. На прилавке тележки есть высокие края, которые позволяют не переживать, что с поверхности что-то скатится.
Однако писец подкрадывается незаметно с другой стороны: резкая дорога вниз к таверне не способствует сохранности чая в кружках.
– Я возьму поднос в руки! – вызывается Рикки, видя, как я пытаюсь медленно спускать тележку с напитками вниз.
– Только не обожгись! – прошу я.
Вот так, работая в команде, мы достигаем цели – улицы перед отелем и таверной.
Я поправляю сбившееся платье, провожу рукой по волосам, а потом расправляю плечи, чтобы громко, на всю улицу, прокричать:
– Дегустация уникального антипохмельного напитка! Всего пять порций. Не упустите возможность почувствовать себя лучше прямо сейчас.
Мимо проезжает телега, извозчик жадно смотрит на мои формы, а не на напиток.
– Вот смотри, Рикки. Извозчик – не наш клиент.
– Почему?
– Мы какой напиток продвигать собираемся?
– Кудин.
– Вот. А он что делает?
– Снимает похмелье.
– Вот. А извозчик трезв. Так что он не наш клиент, – говорю я, а потом во всю глотку кричу: – Напиток, который снимает головную боль, температуру, ломоту в теле. Устраняет интоксикацию организма.
– Инто… что? – переспрашивает Рикки тихо.
– Отравление. Ведь алкоголь – это отрава, Рикки. Зло.
– А-а-а.
Мимо проходят жители деревушки: молодая женщина с ребенком, старик и мужчина в возрасте. Все скользят по мне взглядом, кивают, а я здороваюсь в ответ. Однако они все идут мимо.