Хозяйка Четырех Стихий

Гинзбург Мария

Ведьма потерла висок, пытаясь связаться с Кариной.

– Чего там? Согласна ваша старшая? – спросил Иван, пытаясь поймать взгляд Светланы.

– Ее нет на поляне, – сказала ведьма тихо.

– Вот невезуха, – пробормотал князь. – Куда она делась, я ведь сам ее видел вместе Владиславом…

– Я попробую собрать всех, кого найду, но не знаю, послушаются ли они меня, – сказала Светлана. – Когда я вернусь…

Иван отрицательно покачал головой.

– Ты останешься в замке, – сказал князь.

– Нет, – сказала ведьма. – Я…

– Ты останешься в

замке, – тяжело посмотрев на подругу, повторил Иван. – Хватит с меня двух погибших невест! Рахман, ты пойдешь со Светланой.

Рахман сделал шаг вперед. Смысл приказа князя был ясен – экен должен был охранять его невесту, а заодно и проследить, чтобы своенравная ведьма не вернулась на поляну.

– Я не оставлю тебя одного! – рассердилась Светлана.

– Зачем одного? – сказал Абдула. – Я здесь.

Экен уже вернулся с берега, да только князь и ведьма не услышали его шагов, увлеченные спором. Светлана справилась с собой.

– Вот и прекрасно, – сказала ведьма холодно и прикрыла глаза, мысленно вызывая Онуфрия. Светлана нахмурилась – кто-то глушил все телепатеммы на поляне. Но благодаря тому, что между ведьмой и магом существовал закрепленный телепатический канал, она все-таки смогла обнаружить Онуфрия.

Маг находился саженях в десяти от целительницы, и, судя по замутненности его сознания, предавался любовным утехам.

Урсула раздвинула ветки голубой елочки. Две детские фигуры неясно белели в полумраке. Сначала она не узнала сына из-за уродливого картуза.

– Мама! – радостно воскликнул маленький эльф.

Урсула бросилась к сыну, обняла его.

– Ты цел? – торопливо спросила эльфка. Финголфин кивнул. Урсула, смеясь и плача, тискала его. – Где ты взял эту ужасную шапку?

– Мне Михей дал, он хотел помочь мне искать тебя на поляне, – сказал Финголфин, и добавил, чувствуя, что товарищ по играм обиделся: – Эта шапка прекрасна! Под ней точно никто не заметил бы моих ушей!

Урсула перевела взгляд на второго мальчика. Парнишка, насупившись, стоял у ближайшего клена. Судя по наморщенному лбу, он раздумывал, не пора ли улизнуть.

– Ты Михей, насколько я понимаю, – сказала Урсула. Мальчик неохотно кивнул. Эльфка увидела сапожки сына, лежащие на траве. Финголфин стоял босиком.

– А сапожки ты хотел взять в уплату за услугу? – понимающе спросила Урсула. – Бери, пожалуйста. Но мы теперь пойдем сами, хорошо?

Михей очень по-взрослому усмехнулся.

– Госпожа, – сказал он. – Ни один мальчик из моего города не ходит в таких сапожках. И как, мне интересно, вы пойдете сами, если всех ваших уже оттеснили на другой край поляны?

Одного взгляда через кленовую рощу оказалось достаточно, чтобы убедиться – Михей прав.

Эльфка услышала шаги сзади и обернулась, прижимая к себе обоих детей.

Музыканты наконец-то заняли свои руки теми инструментами, с которыми умели обращаться, а именно ложками. Усталый Николай лежал на траве и смотрел на разметанный по дереву платок с кистями. Вышитые на ткани розы в полумраке казались

черными.

– Мужчина с усами – что корабль с парусами, – сказала женщина мечтательно.

Николай усмехнулся, расправил усы.

– Помогите! Люди добрые! – фальшиво завопил кто-то на поляне. – Что же это делается! Сидхи воруют наших баб!

Женщина вскочила. Николай торопливо застегнул ремень на брюках.

– Я так и знала, – сказала его новая подруга сквозь зубы. – Чистильщики! Сволочи! Обязательно надо испортить праздник!

Николай поднялся на ноги и потянул ее за рукав.

– Теперь это уже не наш праздник, – сказал он. – Пойдем лесом. Я провожу тебя до города.

Женщина вырвалась.

– Что такое? – удивился Николай.

– Там мой сын! – со слезами в голосе выкрикнула она.

Николай крякнул и задумчиво посмотрел на поляну. Женщина обхватила голову руками и качнулась из стороны в сторону. Когда она заговорила снова, голос ее дрожал от ужаса.

– Он под старым кленом, – сказала женщина. – И с ним два сидха!

Николай понял, что его случайная подружка – магичка. Она повернулась, уверенным движениям сняла платок с куста, набросила ткань на плечи и быстрыми шагами двинулась вглубь леса. Николай последовал за ней. Женщина покосилась на него.

– Зачем ты идешь со мной? – спросила она, но в ее тоне не было враждебности. Николай понял, что подруга колеблется.

– Ты попробуешь одолеть их своей магией, – пожал плечами Николай. – Если не получится, я попробую с ними поговорить.

Они двинулись через ночной лес. Женщина уверенно вела его в самую чащу. Голоса на поляне стали стихать. Николай хорошо знал эти места, но сейчас, в темноте, совершенно перестал понимать, куда они идут. Почва ощутимо поднималась под ногами – они направлялись не к Куне, а к княжескому замку. Под ногами хрустели палые желуди. Николай поскользнулся, но устоял на ногах. Он потерял свою подругу в особенно колючем кустарнике. Николай с трудом продрался через него, оставляя на шипах клочки рубахи, и оказался на широкой аллее, образованной посаженными в два ряда елочками. Николай узнал место – голубые ели означали границу княжеского парка. Он огляделся в поисках женщины, и тут снизу раздался ее голос:

– А я думала, ты уже на полпути к Рабину.

– Как видишь, нет, – ответил Николай.

Он заметил огненную точку почти у самой земли и понял, что женщина сидела здесь, курила и ждала его. Как ни боялась его новая подруга за своего сына, идти к сидхам одна она не решилась. Крохотная звездочка погасла. Женщина затушила папиросу.

– Меня зовут Адриана, – сказала она.

– Николай, – представился он.

Они вошли в кленовую рощу. Николай заметил высокую фигуру в ярком платье и приободрился. Вряд ли им, даже вдвоем с Адрианой, удалось бы справиться с сидхом, с мужчиной. Эльфка прижимала к себе двоих мальчишек. На одном из них был засаленный картуз, явно слишком большой для мальчишеской головы. Когда до эльфки оставалось сажени три, она обернулась. Увидев мандречена, эльфка побледнела и вскинула руки.