Хозяйка "Доброй феи" и последний из драконов
Шрифт:
Ну, мы-то с вами уже знаем, что наивности в девушке было немного. Была расчетливость и необыкновенное везение. Быть любимой королевской фавориткой это ли не везение?
Словом, Конфю страдал. О страсти, терзавшей его сердце он не говорил даже Лайону. А тот, будучи целиком погружен в проблемы государственной важности, да и в свои собственные, ничего не замечал.
И конечно, эта страсть, эти чуть дрожащие руки, когда Конфю видел девушку, подвели. Бессонная ночь, которую он тогда провел, мечтая о том, как юное стройное
А когда та, о которой он только что мечтал, пришла просить снадобье для кожи, которая и так сияла, мужчина едва справился с собой.
Он смог сохранить свой обычный сумрачный вид сверх занятого ученого, сурово глядя на цветущее личико девушки.
Чего это ему стоило, вот теперь он знал хорошо. Но эти пухлые губки, розовые, как самый чудесный восход. Как самый нежный перламутр, что добывают ныряльщики с островов, редкий и ценный.
Конфю чуть не зарычал, желая выбросить это видение из своей бедной головы.
– - Нет! Так больше жить нельзя, -- простонал он, -- Испортил снадобье, похотливый я осел. Что теперь будет с Лайоном, а? Ведь и так зелье сложное, и готовилось исключительно по старым манускриптам, где, как известно, каждый алхимик что-то да изменял. Что-то, да добавлял, -- и, терзаясь угрызениями совести вкупе с тайной своей страстью, льер Конфю махнул рукой, и, понурившись, побрел по коридору, к выходу из лаборатории.
Ну не мог он больше пребывать в неведении, никак не мог.
Алхимик вышел в сад, который еще спал, и только капли росы дрожали на листьях старых яблонь и высоких метелочках трав, растущих вдоль хорошо утоптанной тропинки.
Вышел и стал всматриваться вглубь сада. Туда, где вдалеке едва виднелась древняя стена, увитая плющом и мхами, редкого серебряного цвета, которые росли только здесь.
Льер Конфю не обманывал себя. Он понимал, что ждет. Он надеялся, что вот-вот, прямо сейчас старый друг, скрытый серым плащом с капюшоном выйдет ему навстречу и скажет:
– - Привет, Кон!
Подойдет, и дружески ткнет его кулаком в плечо.
Однако, сколько Конфю не вглядывался вдаль туманного сада, никакого движения заметить он не смог.
– - Ладно, -- мужчина опять тяжело вздохнул, и было пошел назад. Но вопреки обыкновению, возвращаться в лабораторию, которая являлась, по сути, его родным домом, его не тянуло.
Конечно, льер Конфю помнил о снадобье для Киалу Первого, но тридцать минут еще явно не прошли, да если и пройдут, не страшно. Вот если пройдет более часа, тогда зелье, считай, придется выбрасывать.
Им овладела совершенно неожиданная апатия.
-- Да и Туманный с ним, с зельем. Выкину. Новое сделаю, -- с неожиданной злостью подумал придворный алхимик.
И опять принялся упорно вглядываться вглубь сада.
Надежда на появление друга никак не покидала его.
Леночка
Она было засуетилась со сборами, но быстро поняла, что уж час времени у нее точно есть, благо агентство рядом.
Девушка выдохнула, и села в плетеное кресло, потому что на небе и на море расцветала такая красота, что глаз было попросту не отвести.
Красно-синие всполохи восходящего светила отражались в воде, до этого момента темной и спокойной как зеркало.
Леночка никогда-то не чувствовала в себе особой склонности к романтике, но тут редкий человек остался бы равнодушным к этаким красками и видам, греющим душу и поднимающим ее куда-то в заоблачные высоты.
И Леночкина душа, сообразуясь со своей природой, воспарила в эмпиреи так высоко, что девушка с трудом очнулась.
Казалось, она летает. Казалось, она парит. Высоко-высоко в небе. Там, куда залетает редкая птица. А если и залетает, то камнем падает замертво вниз. Слишком высоко, слишком разреженный воздух, слишком мало кислорода.
Да и может ли какое-то живое существо парить в этом пространстве? О нет!
Только душа, только воображение может унести его в этакие дали, где существу, нуждающемуся в глотке, да не одном, кислорода, нечего и делать.
Да нечего и мечтать об этаком.
Леночка очнулась, и весьма удивилась. Да никогда она и не мечтала о каких-то там заоблачных высях. Летать, правда, она обожала. На самолете, в качестве пассажира.
– - Нет, вот что со мной сделал этот отдых, а? За три дня такие перемены…, -- еще раз поразилась девушка, которую видения полета в разреженном пространстве тронули до глубины души.
И она опять чуть не провалилась в совершенно непривычное состояние. Состояние, в котором перед ней, как наяву, проносились видения сиреневого неба, далеких, незнакомых звезд и чьих-то пронзительных глаз цвета разлившейся ртути.
Неизвестно, сколько бы времени Леночка провела в этом кресле, если бы не звонок, который буквально вывел ее из необычного состояния, которое, иначе, как трансовым, назвать сложно. По крайней мере, девушка определила его именно так.
Услышав трели мобильного, она с трудом, но отвела взор от чудесных видов, которые переносили ее в другую, неведомую реальность. И тут до девушки дошло, что солнце-то поднялось уже значительно выше.
– - Опоздала!
– - ахнула Леночка, и ласточкой метнулась к мобильнику.
– - Алло!
– - Елена Петровна, у вас все в порядке? У нас поездка на грани срыва, -- расстроенно сказал Эдуард, который не преминул представиться.
– - Эмм, я извиняюсь, проспала вот, -- повинилась Леночка.
– - Но вы же сказали, что опоздавших не ждете?
– - Совершенно верно. Однако решил уточнить, потому что вот только что двое, семья, отзвонились, что не смогут. Перегрелись вчера сильно, -- сообщил молодой человек.