Хозяйка Дома Риверсов
Шрифт:
Ричард тоже прекрасно сознавал эту опасность, но не мог придумать, каким образом ее избежать. Он то и дело твердил, что пойдет к королю и сообщит ему и его советникам, что любит меня и хочет на мне жениться, но никак не мог заставить себя это сделать. Ему казалось, что тогда позор падет на мою голову, поскольку я перестану быть герцогиней и первой дамой королевства, а превращусь в жену обычного коммонера. И в самом лучшем случае богатство, завещанное мне мужем, конфискуют, и мы останемся ни с чем. А в худшем — Ричарда могут и арестовать за оскорбление королевской фамилии, а меня сослать в монастырь и чуть позже выдать замуж за человека, которому будет приказано контролировать каждый мой шаг, которому внушат, что жена
Таяли исполненные мечтательной дымки летние деньки, и мы все острей ощущали, что близок тот миг, когда нам придется расстаться или же во всем признаться, а это грозило бесконечными опасностями. Ричард буквально изводил себя всевозможными страхами, считая, что он погубит меня; я же боялась только одного: что он в порыве самопожертвования меня оставит. Он утверждал, что погубит мою жизнь, если объявит о своей любви ко мне, а если он этого не сделает, то погибнет сам.
Мудрая колдунья Марджери Журдемайн время от времени посещала королевский двор — продавала любовное зелье, предсказывала будущее, гадала по магическому кристаллу и отыскивала пропавшие вещи. Половина из всех этих «магических» действий была, на мой взгляд, полной ерундой, однако в ее мастерство травницы я верила свято. И однажды попросила ее зайти ко мне. Она явилась поздним вечером; храня анонимность, она низко опустила капюшон плаща, а нижнюю часть лица старательно прикрыла шарфом.
— Ну, и что же теперь угодно прекрасной герцогине? — осведомилась она.
Не сумев удержаться, я хихикнула, так насмешливо прозвучал ее вопрос.
— А ту, другую герцогиню вы как называете? — поинтересовалась я.
— Ее я называю великолепной, — усмехнулась травница. — Используя эти эпитеты, я угождаю вам обеим. Она ведь только и думает, что о королевском престоле, и я делаю для нее лишь то, что хоть как-то может приблизить ее к трону. Но что я могу сделать для вас?
Я тряхнула головой. Мне не хотелось развивать эту тему о наследовании трона; на мой взгляд, было сущим предательством рассчитывать на то, что молодой король окажется недостаточно здоров и крепок, чтобы править страной (даже если он и впрямь недостаточно здоров и крепок).
— Сейчас я объясню вам, что мне нужно, — неторопливо начала я. — Мне нужен такой травяной отвар, который поможет зачать ребенка.
Марджери Журдемайн удивленно на меня посмотрела.
— Вы хотите зачать ребенка, не имея мужа?
— Ну, речь не совсем обо мне, — быстро солгала я. — Этого хочет одна моя подруга.
— А эта подруга того же возраста, что и вы? И сложена так же? — невозмутимо произнесла Марджери. — Мне нужно это знать для правильного подбора трав.
— Я понимаю. Вы можете приготовить отвар как бы для меня. И рецепт мне запишите.
Она кивнула.
— Хорошо. Отвар будет готов завтра. Вам… вашей подруге… следует пить его каждый вечер.
— Спасибо. Это все.
Колдунья направилась к дверям, но остановилась, точно колеблясь, и вдруг заявила:
— Учтите: каждой женщине, осмелившейся самостоятельно вершить свою судьбу, неизменно грозит опасность. Кстати, вы одна из немногих, кто мог бы это предвидеть.
Я улыбнулась, выслушав ее предостережение, и, повинуясь внезапному порыву, указательным пальцем нарисовала в воздухе тот знак, который когда-то показала мне Жанна: колесо Фортуны. И Марджери все поняла. Она молча улыбнулась и удалилась.
Месяца два я выжидала, и однажды в полночь, уже на излете лета, когда Ричард в очередной раз тайком пришел ко мне, я нырнула в его объятия со словами:
— А у меня для тебя новость!
Затем я подала ему бокал самого лучшего вина, сделанного в Гаскони. Внутри у меня так и пузырился смех — я предвкушала, как поведаю ему столь радостную для меня весть. Я вся была во власти восторга и чувствовала себя удивительно
— Хорошая? — уточнил он.
— Хорошая. Любимый, я должна сообщить тебе… — Странно, но я вдруг утратила дар речи; я просто не могла произнести ту простую фразу, которую собиралась. Но я довольно быстро взяла себя в руки и решительно закончила: — Я беременна.
Бокал выпал у него из рук и разлетелся вдребезги на каменном полу. Но он даже головы не повернул; казалось, он и звона-то никакого не слышал, а на драгоценный бокал ему было попросту наплевать.
— Что ты сказала?
— Я беременна, — спокойно повторила я. — По крайней мере, уже месяц.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, что у нас, скорее всего, будет девочка, — продолжала я. — И родится она в самом начале следующего лета.
— Какая девочка? — все еще ничего не понимая, пролепетал он.
Я уже с трудом сдерживала рвущийся наружу смех, и его перепуганное лицо ничуть меня не обескураживало.
— Любимый мой, — терпеливо промолвила я, — успокойся и радуйся. Я ношу твоего ребенка. И ничто на свете не могло бы сделать меня более счастливой, чем это. Для меня это начало всего. Наконец-то я стала настоящей, земной женщиной! Я стала плодородной почвой, в которой прорастает твое семя.
Он уронил голову на руки и воскликнул:
— Значит, я все-таки стал причиной твоего падения! Господь, может, и простит меня за мою любовь к тебе, но сам я никогда себя не прощу. Ведь я люблю тебя больше всего на свете, однако из-за меня вся твоя жизнь пойдет под откос.
— Ничего подобного, — возразила я. — Не надо думать о каких-то бедах и несчастьях. Все чудесно. Этот ребенок станет решением всех наших проблем. Мы поженимся, и тогда…
— Теперь нам непременно придется пожениться! — перебил он. — Иначе ты будешь опозорена. Но если мы поженимся, ты впадешь в немилость, будешь обесчещена. Господи, в какую же ловушку я угодил! В какую ловушку я вовлек тебя!
— Вовсе нет, — заметила я. — Это как раз и есть выход из ловушки, ведь теперь никто не заставит нас отказаться от брака, особенно если выяснится, что мы уже обменялись клятвами и ждем ребенка. Королевский совет, моя мать, сам король — им всем придется с этими обстоятельствами смириться. И даже если это им будет не по нраву — что ж, тем хуже для них. Как-нибудь переживут. Ходят слухи, что и мать нашего короля вышла замуж за Оуэна Тюдора [32] без разрешения…
32
Когда Генрих V в 1422 г. скончался, его вдова Екатерина Валуа снова вышла замуж за богатого валлийского аристократа Оуэна Тюдора; впоследствии их внук, являясь законным потомком Ланкастерской ветви, предъявил свои права на английский трон и в 1485 г. стал королем Генрихом VII Тюдором.
— И впала в немилость! Она, королева, спала со своим дворецким! С тех пор она больше уже никогда не вернулась ко двору. А ее собственный сын [33] изменил земельный закон, дабы предотвратить возможность подобного поступка для вдов из королевского семейства. И к тебе этот закон вполне применим.
— Екатерина Валуа все это отлично пережила, — спокойно произнесла я. — Она родила в новом браке двух красивых сыновей, единоутробных братьев короля, ставших его любимцами. Ричард, я не могу без тебя жить. И ни за кого другого я замуж не пойду. Страсть свела нас и сделала любовниками, а теперь любовь велит нам стать мужем и женой.
33
Эдмунд Тюдор, граф Ричмонд, сводный брат короля Генриха VI.