Хозяйка города Роз

Гойгель Юлия

— Что она сказала? — ели слышно произношу я.

— Что влюбилась в мальчишку из колледжа. А тот бросил её, как узнал о ребёнке. Я предложил ей помочь его найти и поговорить ещё раз. Люди со временем меняются. Но она сказала, что он погиб вскоре после выпуска и говорить уже не с кем. Попросила больше никогда не поднимать эту тему. Я видел, что ей действительно очень больно говорить об этом. Даже подумал, что над ней банально кто-то мог надругаться.

— Когда день рождения Артёма?

— Тридцатого апреля ему исполнилось девять лет. Роды начались раньше на две недели установленного срока. Это я точно знаю, — уточняет Добровольский мои последние

сомнения.

— То есть, зачатие произошло в августе?

— Ближе к концу августа, — кивает головой Марек. — Я даже предположить не мог, что у вас что-то было. Но теперь, когда ты и Артём рядом… У Евы ведь была третья группа крови…

— И у меня тоже. И ты предположи, что у нас с Элей было не что-то, а всё, — добиваю не только себя. Всех нас. — И не раз. Весь август. Даже в последнюю ночь перед моим отъездом.

Марек резко подаётся ко мне. Впервые вижу, как ярость выплёскивается из его глаз:

— А теперь слушай меня, Тур. Этот ребёнок рос на моих глазах. Он, фактически, мой сын. И ты ни слова ему не скажешь. Пока сам в себе не разберёшься. Артём очень умный, эмоциональный и подвижный мальчик. Просто так вывалить на него подобную информацию не получится. И Ей ты тоже ничего не скажешь. По крайней мере сегодня. Она и так на взводе. Сначала реши, что тебе самому нужно от этой ситуации. Лишь потом будем разбираться, как всё исправить. Если нужно что-то исправлять!

— Это мой сын, Марк!

— Это Её сын. И, если ты хоть чем-то умудришься им навредить, — Добровольский вновь приближает своё лицо к моему. — То я сделаю всё, чтобы слова Эли об его рано погибшем отце стали правдой!

Я не верю собственным ушам:

— Марк! Ты … мне… угрожаешь?

— Нет, Тур. Я их защищаю. И буду защищать. Даже от тебя.

Мы замолкаем, потому что возвращается Элина и начинает замывать пол. В какой-то момент повязка на её руке съезжает, и я вижу там один сплошной синяк. Даже в сексе никогда не оставлял на теле женщин отпечатков собственных пальцев. А ей, матери своего сына, едва не сломал руку.

«Матери своего сына», — прокручиваю в уме эти три нехитрых слова несколько раз. Пробую на вкус, привыкаю, осознаю. Мне даже тест ДНК не нужен. В нашем случае всё понятно без лишних объяснений. Теперь мы с Элей связаны не только Евой. И я уже не просто её первый, я — отец её сына.

«Дерьмовый отец», — припечатывает внутри меня то, что люди называют совестью. И я мысленно соглашаюсь. Отмазка, что я ничего не знал, на этот раз, не освобождает от ответственности.

Глава 29. Элина. Знакомство

Чувствую себя не только разбитой и уставшей, но морально сломленной и опустошённой. Как скорлупа от яиц, которую я бросаю в мусорное ведро. Когда Артур уснул, я могла прижаться к сильному и надёжному телу Марека. Но не в этот раз. Марк ничем мне не поможет в моих чувствах к Артуру. Он не знает ни о самих чувствах, ни о наших отношениях, ни о том, что Алмазов теперь каждый раз будет пытаться размазать меня по самой грязной поверхности, которую найдёт в месте нашей встречи. И новость о том, что, Костя на этот раз отличился «по — крупному», едва не убивает меня на месте. Я понимаю, что Марек хотел, как лучше, а получилось, как всегда. Меня совсем не радует, что какой-то посторонний мужик оценил ночь со мной в «безлимит» для Кости. Если бы пришлось отдавать «выигрыш» ему, я бы не знаю, что после этого с собой сделала. Оставалось надеяться, что у меня остановится сердце

в момент самой «оплаты» Костиного долга. Конечно, если всё же придётся делать это с Артуром, да ещё у кого-то на глазах… Но бросаться пустыми и глупыми фразами я не буду. Чужой мужчина и Артур. Конечно, мой выбор здесь очевиден. Даже, если весь процесс Алмазов станет меня оскорблять, как делал это всю сегодняшнюю ночь. Он уснул, а я прорыдала до самого утра. Встала на рассвете и долго стояла под прохладным душем, чтобы хоть немного привести себя в чувства. Затем целый час замазывала дорогой тональной основой лицо, чтобы скрыть его нездоровую серость. Но подпухшие, красные глаза выдавали всё. Я не придумала ничего лучше, как вставить цветные линзы, которыми пользовалась, выходя из дома. Теперь, когда Артём подрос, я не хотела, чтобы люди обращали внимание на ярко-зелёные глаза сына. Глаза его отца. Глаза Артура Алмазова. Я очень надеялась на то, что они никогда не встретятся.

Но моя надежда не сбылась. Город снова напомнил о своих правилах, сделав ход с козырей. Хватило нескольких секунд чтобы увидеть, что Артур всё понял. Сложил два и два. Да и Марек тоже. Когда я вернулась, чтобы замыть испачканный пол, они молчали. Оба. Скорее всего именно Марек решил, что так лучше. Он всё ещё продолжает защищать меня. Но я уже сама не уверена, что достойна его защиты.

Вскоре возвращается Артём. А я совершенно не знаю, как представить ему Артура. Алмазов не спешит упростить мне задачу и никуда не собирается уходить. Пока я трусливо застываю у порога с грязной тряпкой в руках, Марек усаживает Артёма за стол и начинает кормить его завтраком.

— Кстати, Артём, познакомься — это Артур. Мой лучший друг. Раньше он жил рядом с этим домом.

— Мы встречались, — признаётся сын. — Во дворце спорта, когда я опаздывал на тренировку.

— Я помню тебя, — отвечает Артур. — Приходил, чтобы поздороваться с Ивановичем, но решил не мешать занятиям.

— Вы вместе с папой Костем и папой Марком играли в футбол? — уточняет Артём. — А ещё с вами были дядя Стас и дядя Захар?

— Да. Мы играли в одной команде и дружили больше всех остальных. К тому же с твоим … э-э… папой Костем я учился в одном классе. А почему ты называешь дядю Марка папой? — всё же не удерживается Артур от вопроса.

Артём хмурится:

— Потому что он мой крёстный папа. Вы, наверное, об этом не знаете, — и задаёт встречный вопрос. — Вы жили в том доме, который сгорел? А мама сказала, что там все погибли. Среди них был мой дедушка.

— Артур к тому времени уже уехал жить в другую страну, — поясняет Марек. — Поэтому твоя мама и не говорила о нём.

— А-а-а… Понятно, — кивает головой сын, но продолжает смотреть на Алмазова. — Так вы, получается, к нам в гости приехали? Если у вас здесь больше никого не осталось, будете у нас жить? В этом доме?

К подобному вопросу никто из нас не готов. Я вообще не готова не то, что к вопросам, к самой встрече Артура и Артёма. Смотрю на них и не верю, что это всё происходит наяву. А внутри меня зреет так и не забытая, не прошедшая боль и обида на Артура. Где он был тогда, когда я не знала, что делать, как дальше жить, как признаться во всём собственной маме? Стояла возле женской консультации и ревела, ещё сама почти ребёнок, не доучившаяся и не устроенная в этой жизни. Казалось, сам город смотрит на меня строгими глазами участкового врача-гинеколога и вопрошает: «А лежать под ним было хорошо? Теперь либо выскабливаться иди, либо в ноги матери падай».