Хозяйка Империи
Шрифт:
Где-то сейчас Мара, думал он. Удалось ли ей благополучно добраться до туннелей чо-джайнов? А если нет - не случилось ли так, что черноризцы захватили ее, а он и не знает! К этому часу Джастин, возможно, уже унаследовал мантию Акомы, а самые высокопоставленные сподвижники Мары об этом и понятия не имеют! Быть может, для них уже все кончено - а на равнине Нашика люди сражаются и гибнут ни за что.
Эти мысли, порожденные напряжением всех сил и усталостью, отравляли душу. Люджан заставил себя заняться перестановкой фишек на карте и более внимательно прислушаться к донесению очередного разведчика о ходе боя. На сей раз, по его сообщению, армия Акомы
Солнце уже взошло и поднималось все выше, когда Люджан почувствовал, что его шеи коснулось некое дуновение, и почти сразу сообразил, что жужжание, которое он слышит, вовсе не шум в ушах, порожденный безмерной усталостью и долгими часами без сна. Обернувшись, он увидел в нескольких шагах от себя троих в черных хламидах.
Младший из них, с худым скуластым лицом, решительно шагнул вперед.
– Военачальник, - торжественно провозгласил он, - я ищу твою госпожу.
Люджан согнулся в поклоне. На его лице изобразилось благоговение, смешанное со страхом. Прокашлявшись, чтобы очистить горло от пыли, он сказал чистую правду:
– Моей госпожи здесь нет.
Маг подошел ближе. Люджан обратил внимание на его ноги, обутые в мягкие домашние туфли на тонкой кожаной подошве, совсем не подходящие для хождения вне дома. От этого случайного наблюдения Люджана кинуло в дрожь. Маг ожидал немедленного и беспрекословного повиновения и полагал, что для достижения цели ему будет достаточно сделать всего лишь несколько шагов.
Люджан слышал, как неистово колотится сердце, и чувствовал, как холодный пот выступает у него на лице; однако он заставил себя призвать на помощь рассудок. Они - могущественные люди, но все-таки люди, напомнил он себе. Он облизнул сухие губы и вспомнил о смертном приговоре, который ему некогда пришлось привести в исполнение. Будучи серым воином, он должен был казнить человека за преступление против шайки товарищей по несчастью и сделал это, но до сих пор не мог забыть, как трудно оказалось нанести удар приговоренному к смерти. Люджану оставалось лишь надеяться, что даже Всемогущий может заколебаться, прежде чем отнимет чужую жизнь.
Военачальник Акомы сохранял неподвижность, хотя его мышцы предательски дрожали. В нем боролись два побуждения: мужественно встретить угрозу или поддаться слабости и убежать.
Маг постукал по полу остроконечным, загнутым вверх носком туфли.
– Нет?
– резко переспросил он.
– В момент ее триумфа?
Люджан опустил голову и неловко пожал плечами. Понимая, что каждая секунда, выигранная здесь, может оказаться спасительной для госпожи, он даже заставил себя говорить медленно:
– Победа еще не завоевана. Всемогущий.
– Он замолчал и деликатно откашлялся.
– Я не вправе просить объяснений у госпожи, Всемогущий. Ей одной дано знать, какие дела требуют ее присутствия в том или ином месте, вот она и передала в мои жалкие руки командование на время этого боя.
– Кому нужен этот дурацкий лепет, Акани!
– рявкнул второй маг. Люджан увидел вторую пару ног, обутых в сапоги мидкемийского покроя. Из всей тройки этот рыжеволосый маг отличался самым высоким ростом и, по-видимому, самым нетерпеливым и вспыльчивым нравом.
– Мы только зря теряем время. Нам и так известно, что Мара в своем паланкине продвигается на север, в Кентосани. С этого холма и дураку видно, что война между Акомой и Анасати в разгаре. Нам
Черноризец по имени Акани ответил более сдержанно:
– Успокойся, Тапек. Зачем принимать поспешные решения? Эти армии ведут бой, тут и сомнений быть не может, но ведь никто из нас не видел начала сра-жения, и поэтому мы не знаем, кто был нападающей стороной.
– Ах вот как, еще один спорный вопрос, - процедил Тапек сквозь зубы.
– Они дерутся, а наш указ запрещает вооруженные столкновения между Акомой и Анасати!
После короткого молчания, во время которого маги обменялись буравящими взглядами, Акани вновь обратился к Люджану:
– Расскажи мне, что тут происходит.
Люджан приподнял голову от земли ровно настолько, чтобы, скосив глаза, он мог хоть что-нибудь видеть сквозь пыль, разносимую ветром.
– Это ближний бой, Всемогущий. Враг занимает, вероятно, более сильные позиции. Но у Акомы численное превосходство. Временами я думаю, что победа достанется нам, но порой впадаю в отчаяние и молюсь Красному богу.
– Этот воин считает нас болванами, - возмутился Тапек.
– Он хитрит и изворачивается, как торгаш, который пытается всучить покупателю всякий хлам.
– Он пнул Люджана в плечо сапогом с деревянными накладками.
– Воин, как началось это сражение? Вот о чем мы тебя спрашивали.
Люджан распростерся у ног грозного мага, упершись лбом в землю, но от своего не отступал:
– На это может ответить только моя госпожа. В этом еще нельзя было усмотреть открытого неповиновения самым могущественным людям в Империи, ибо он позволил себе истолковать вопрос Тапека в самом широком смысле: ведь Мара действительно никогда не рассказывала ему о возникновении вражды между домами Акомы и Анасати. Подобные истории относились скорее к ведомству Сарика. Продолжая изображать послушного служаку, Люджан молился, чтобы никто из магов не поставил вопрос иначе: кто первым бросил войска в атаку на равнине Нашика.
Рискнув украдкой взглянуть наверх, Люджан постарался увидеть черноризцев теми же глазами, какими привык оценивать новобранцев. Вот Акани - сдержанный и явно не дурак; он не предубежден против Мары и не жаждет причинить вред ни ей, ни армии Акомы. А вот рыжий Тапек готов рубить сплеча, не утруждая себя долгими размышлениями. Он наиболее опасен. Третий выглядит как сторонний наблюдатель, исход дела ему безразличен.
Тапек снова пнул Люджана сапогом:
– Эй, военачальник!
Понимая, что его тут же убьют, если он ответит прямо на вопрос Тапека, Люджан отбросил всяческую осторожность. Он повел себя так, словно слегка повредился в уме от перенапряжения и утратил способность соображать. Тоном безграничного благоговения он с готовностью отозвался:
– Что прикажешь, Всемогущий?
Кровь бросилась в лицо Тапека. Он уже был готов впасть в неистовство, но тут вмешался Акани. Он легко коснулся руки разгневанного собрата и, не повышая голоса, распорядился:
– Военачальник Люджан! Отзывай свои отряды и заканчивай бой.
Глаза Люджана расширились, как будто приказ ошеломил его.
– Всемогущий?..
Стряхнув руку Акани, Тапек взревел:
– Ты слышишь меня? Прикажи войскам Акомы отступить и заканчивай бой!
Люджан снова бросился ничком на землю с самым подобострастным видом. Он оставался в этой униженной позе ровно столько, чтобы дальнейшее ее сохранение не сделало его смешным. Затем елейным голосом заверил магов: