Хозяйка Империи

Вурц Дженни

Когда присягнувшие поднялись с колен, Джастин начал вертеться на месте, проявляя очевидные признаки неудовольствия. Громким шепотом он воззвал к матери и к приемному отцу:

– Вы мне надавали указаний на всякие случаи жизни, но сейчас-то что мне делать?

Джехилья пришла в ужас от такой оплошности. Многие жрецы спрятали веселье за своими церемониальными масками, а Хокану стащил с головы боевой шлем и откровенно засмеялся:

– Скажи своим подданным: "Праздник начинается!"

Джастин соскочил с трона, едва не уронив тяжелый золотой коронационный

шлем. Он потащил за собой свою венценосную супругу, и вид у него был весьма далеким от ритуально-благопристойного; новоиспеченный монарх скорее напоминал мальчишку, затеявшего какое-то озорство и полагающего, что взрослые его не видят.

– Праздник начинается!
– заорал он во весь голос. Огромный зал дрогнул от радостных возгласов - тем более оглушительных, что осадные орудия наконец замолчали. На Имперский квартал больше не падали тяжелые каменные глыбы. И когда крики и хохот достаточно улеглись, зазвенели главные гонги в храмах Двадцати Богов, призывая население города на улицы, чтобы принять щедрые дары во имя Джастина, Девяносто Второго Императора Цурануани.

Когда Тронный зал опустел, а имперские глашатаи разошлись по городу для объявления новостей, в самой гуще суматохи среди дворцовой челяди возникла неприметная фигура Джайкена, похожего на мышонка. Внушительные объемы имперского хадонры смогли задержать нежданного помощника лишь на пару минут. После бурных препирательств этот важный дворцовый начальник несколько скис, пробормотал какие-то слова (смысл которых сводился к тому, что собственность монаршей семьи будет безвозвратно уничтожена) и поспешил удалиться в свои личные апартаменты. После этого Джайкен потолковал с главами прочих дворцовых служб, и через несколько минут вся челядь уже ходила у него по струнке.

– Мы обязаны устроить торжество для нового Императора, - безапелляционно заявил Джайкен, - даже если это загонит в могилу нас всех до единого, вплоть до поварят и мусорщиков.

Его решимость передалась другим. За несколько часов вельможи, находившиеся в Кентосани, сменили боевые доспехи на шелковые кафтаны, а музыканты и поэты потянулись в приемные городских властей, оспаривая друг у друга честь выступить перед публикой и блеснуть своими талантами. Празднование началось по всему городу, как только люди узнали, что избран новый Свет Небес и, более того, что бразды правления взяла в свои руки властительница Мара, Слуга Империи.

Глава 18

ИМПЕРСКИЙ СОВЕТ

На улицах горели фонари.

Их свет выхватывал из ночной тьмы буйство красок - это кружились в плясках горожане, облаченные в яркие шелковые одежды, а лицедеи разыгрывали веселые представления. Вместо глухого стука осадных орудий в городе раздавался звон лаковых колокольчиков, сливающийся с радостным смехом. Мара сидела у расписных оконных перегородок в богато убранных дворцовых покоях. Праздничный шум согревал ей душу, но нежная полуулыбка, тронувшая ее губы, предназначалась только одному существу - маленькой девочке, уснувшей у нее на коленях. Когда в дверях возник Хокану, он не сразу

решился нарушить этот покой.

Но Мара всегда ощущала его появление. Хотя он вошел без единого звука, она подняла голову, и ее лицо озарилось счастливой улыбкой.

– Хокану!

В этом возгласе звучала и нежность любви, и боль разлуки, длившейся все это смутное время.

Властитель Шиндзаваи неслышно ступал по изразцам. Он сменил доспехи на шелковый наряд, а подбитые гвоздями боевые сандалии - на кожаные, с матерчатыми ремешками. Остановившись рядом с женой, он опустился на колени и взял Касуму за ручку. Малышка ухватила его за палец и затихла; она еще не полностью пробудилась от сна.

– Видишь, как она выросла!
– шепнула Мара. Когда она отправилась в Турил, девочка была совсем крошечной. Теперь она уже начала ходить и произносила первые слова. Властительница легко погладила дочурку по голове.
– У нее будет такая же морщинка меж бровей, как у тебя, - сказала она мужу.
– Не иначе как она унаследовала твое упорство.

Хокану улыбнулся:

– Это качество ей пригодится.

– Несомненно, - с ответной улыбкой подтвердила Мара.
– А еще ей понадобится острый язычок, чтобы давать отпор твоему кузену Девакаи! Не отправить ли нам ее на воспитание к Изашани Ксакатекас?

Как ни странно, Хокану оставил вопрос без ответа. Но Мара этого не заметила: на нее нахлынули воспоминания о строгой нянюшке Накойе, которая воспитывала ее и обучала премудростям управления.

Хокану осторожно взял дочь на руки и опустил ее на спальную циновку. Вслед за этим он обернулся к Маре, собираясь проделать с ней то же самое.

– Как видно, боевые подвиги тебя нисколько не утомили, - проговорила Мара, развязывая шнурки его кафтана.
– Хвала небесам, я очень на это надеялась. Мне так тебя недоставало! По-моему, я не смогла бы вынести еще одну такую ночь - лежать без сна и теряться в догадках: жив ты или нет... и что с детьми...

Она умолкла, потому что ласки Хокану начали мало-помалу разгонять ее волнения. Где-то в городе гонг одного из храмов отбивал торжественные ритмы, а под окнами вприпрыжку пробегали парочки лицедеев. Мара пристроилась рядом с мужем, положив голову на его руку.

– Ты, наверно, побывал в императорских покоях. Как там наш Джастин?

Хокану беззвучно засмеялся, касаясь губами волос жены:

– Маленький варвар. Подошел ко мне, раскрасневшийся, насупился и спросил, полагается ли ему исполнить свой супружеский долг с Джехильей. Прямо сегодня ночью.

Мара широко улыбнулась:

– Так я и знала, что он задаст этот вопрос, не дожидаясь, пока кто-нибудь выберет время и просветит его на сей счет. Он начал подглядывать за горничными, как только научился взбираться на стул. И что же ты ответил?

– Когда отсмеялся?
– уточнил Хокану.
– Объяснил, что придется ему потерпеть до двадцати пяти лет - до праздника возмужания.

Игриво ткнув мужа локтем в бок, Мара фыркнула:

– Ни за что не поверю! Так и сказал?

Хокану тоже развеселился: