Хозяйка Империи
Шрифт:
Чимака пожирал глазами поразительную женщину, которая великодушно простила причиненные ей страдания. Его недоверие сменилось радостью, и от избытка чувств он даже не сумел ее поблагодарить. Мара жестом показала, что разговор окончен, и перепоручила его властителю Кеде, чтобы тот засвидетельствовал клятву верности и наложил имперскую печать на необходимые документы.
Когда Имперские Белые и Канцлер покинули залу, с Марой и Джастином остался только Аракаси. Госпожа еще раз подивилась его необычайной способности принимать любые обличья, от доблестного воина
– Остается лишь одна незанятая должность, - произнесла она с еле заметной улыбкой.
– Не согласишься ли ты принять мантию первого советника Императора? Не думаю, что найдется в Империи другой человек, способный принимать решения и действовать достаточно быстро, чтобы удерживать Джастина от обычных проделок.
Аракаси улыбнулся с редкой для него непосредственностью:
– А что думает по этому поводу сам Джастин?
У мальчика вытянулось лицо.
– Он думает, что вольготной жизни придет конец, - со смехом заключила Мара.
– Что и требуется для пользы дела. Ты принимаешь это предложение, Аракаси?
– Почту за честь, - торжественно произнес Аракаси и, не сдержав восторга, добавил: - Более того, почту за счастье.
– Тогда готовься завтра с утра приступить к своим обязанностям. А сегодняшний вечер принадлежит тебе; навести свою избранницу Камлио.
Аракаси изогнул бровь - этого выражения никто до сих пор у него не видел.
– Что такое?
– осторожно спросила Мара.
– Девушка отвергла твои ухаживания?
Теперь Аракаси выглядел озадаченным:
– Ничуть. Против ухаживаний она не возражает, но теперь ее главное требование - неукоснительное соблюдение приличий. У нее все такой же переменчивый нрав, но в ней не осталось и следа от той ожесточенной недотроги, которую ты брала с собою в Турил.
– Он недоуменно покачал головой.
– Камлио поняла свою истинную цену; может статься, она еще сочтет, что я ей не гожусь.
– Годишься, - заверила его Мара.
– Я же вижу. Не сомневайся.
Тут она пристально всмотрелась в лицо человека, чьи мысли всегда открывали ей путь к новым вершинам.
– У тебя есть какая-то просьба, - догадалась она.
Аракаси, вопреки обыкновению, не прятал свою озабоченность:
– Да, это так.
– Говори же, - поторопила Мара.
– Если это в моей власти, считай, что твоя просьба уже выполнена.
Обладатель неприметного балахона с зеленоватой каймой, который вскоре предстояло сменить на белозолотые цвета императорского дома, смущенно улыбнулся:
– Я бы просил тебя направить Камлио на службу к Изашани Ксакатекас.
Мара рассмеялась.
– Блестяще!
– воскликнула она, успокоившись.
– Как я не сообразила? Никто - ни один мужчина, ни одна женщина - не может устоять перед обаянием вдовствующей госпожи Ксакатекас. Камлио будет у нее хорошо, а ты получишь безупречно воспитанную жену.
Аракаси сверкнул глазами:
– Она еще будет составлять хитроумные комбинации, не уступающие моим!
Мара жестом показала,
– Чтобы держать себя в форме, человеку твоего склада необходима умная жена, - дружески поддразнила она.
– А теперь ступай и сообщи госпоже Изашани, что она должна сосватать самую непростую пару во всей Империи. Я убеждена, ей будет только приятно оказать нам такую услугу.
– Зачем это?
– требовательно поинтересовался Джастин после того, как Аракаси, отвесив изящный поклон, по своему обыкновению неслышно удалился.
– Разве все женщины развлекаются подобным способом?
Хозяйка Империи вздохнула и с любовью посмотрела на сына, чья искренность могла смутить кого угодно.
– А ты наведайся на досуге в гарем своего предшественника и увидишь своими глазами, - предложила она, но, заметив излишний интерес в озорных глазах сына, торопливо добавила: - Впрочем, с этой частью твоего образования можно повременить. Ты еще слишком молод и вдобавок похож на своего отца. Не стоит тебе в столь раннем возрасте смущать покой женщин-соперниц.
– В каком смысле?
– не понял Джастин.
– Когда ты повзрослеешь, я перестану быть твоим регентом, - мягко улыбнулась Мара.
– Вот тогда и увидишь все своими глазами.
Уединенный тенистый сад украшали цветники и фонтаны. Мара бродила по тропинкам, наслаждаясь тишиной. Рядом шагал Хокану; он то заводил разговор, то снова умолкал.
– Я буду скучать, - сказал он, коснувшись больной темы.
– Я тоже, - быстро отозвалась Мара, боясь потерять голос.
– И так сильно, что не выразить словами.
Хокану мужественно улыбнулся, скрывая печаль:
– Ты дала обильную пищу для сплетен. Теперь госпоже Изашани будет чем себя занять. Она примется строчить письма, и кто знает, когда у нее дойдут руки меня просватать.
Мара попыталась улыбнуться его шутке:
– Любая женщина могла бы только мечтать о таком муже. Ты дарил мне любовь, не ставя условий. Ты ни в чем мне не препятствовал.
– Посмотрел бы я на того человека, который вздумал тебе воспрепятствовать, - усмехнулся Хокану.
За этими словами таилась глубоко спрятанная злость на Джиро и подосланного им убийцу. Если бы не смертоносный яд, ничто не смогло бы разлучить Хокану с женщиной, равной ему по силе духа.
Мара сорвала белый цветок, который Хокану осторожно взял у нее из рук. По старой привычке он воткнул стебелек ей в волосы и среди черных прядей заметил серебристые нити, повторяющие цвет лепестков.
– Ты подарил мне чудесную дочь, которая станет моей наследницей, - сказала Мара.
– Когда-нибудь у нее появятся братья - твои сыновья.
Хокану оставалось только молча кивнуть. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил:
– Есть некое благородное изящество в том, что твой титул унаследует Касума.
– В его голосе смешались радость и горечь.
– Наша с тобою дочь. Мой отец был бы счастлив узнать, что наши дети станут во главе сразу двух великих династий.
– Он счастлив, - возвестил чей-то голос.