Хозяйка Империи

Вурц Дженни

Он резко остановился и оглянулся по сторонам в поисках носилок, которые, как было условлено, должны ждать его в этом месте.

Пытаясь совладать с дыханием, он загадывал далеко вперед. Если он останется в живых, если ему удастся спасти сестру погибшей куртизанки от мести фанатиков из Камои - а ночное дознание непременно приведет их к ее порогу... чего он может ждать? Ее цинизм, рожденный разбитыми мечтами, позволит ли ей хоть когда-нибудь научить его тому, что теперь он больше всего жаждал узнать? Ему мучительно, до боли хотелось увидеть - может ли вообще быть заполнена пустота, которую он обнаружил внутри себя.

Он снова круто обернулся, и здесь, на пустынной дороге, ему открылась

еще одна тяжелая истина этой грозной ночи: исполненная сегодня миссия была последней, к которой он мог приступить, не ожидая от ее исхода никаках последствий лично для себя... если не считать жизни или смерти. Ибо он безвозвратно утратил отрешенность, выделявшую его из числа сотоварищей и обеспечивавшую кристальную ясность мысли, которая делала его гением в своем ремесле.

Проснувшаяся в нем потребность уже не позволяла ему остаться тем, кем был он до сих по. Никогда не сможет он глядеть на других сквозь привычную призму бесчувственного равнодушия. Не сможет больше по своей воле, не ведая сомнений, носить чужие личины и копировать чужие повадки. Светлокудрая куртизанка навсегда лишила его той легкости, с которой он вживался в чужую шкуру.

Где-то в лесу запела ночная птица. Листва на густых нависающих ветвях заслоняла свет луны и созвездий. Оставшись в толще стелющегося тумана на безлюдной дороге, Аракаси не обнаруживал никакого признака носилок, не было даже слоя пыли, который подсказал бы, в какой стороне они могут находиться. И он выбрал направление наудачу. Былое воодушевление прошло, и теперь он не мог отогнать навязчивую мысль: интересно бы знать, отмечен ли таким же изъяном души его противник, Чимака из Анасати? Если да, то живет ли он, как Аракаси, не ведая любви? Если же нет - не окажется ли новообретенная уязвимость главного разведчика Акомы лишним козырем в руках игрока, не знающего равных в искусстве интриг - и притом непримиримого врага Мары?

Аракаси не находил ответа на свои вопросы, и даже в криках ночных птиц и в стрекотании насекомых ему чудилась насмешка над ним. Испытав за несколько минут больше страданий, чем за всю свою жизнь, измученный, устрашенный, но все-таки торжествующий Мастер тайного знания спешил вперед, на встречу со своим будущим - к самой опасной цели в своей жизни.

Глава 14

ПРОЗРЕНИЕ

Над рекой поднимался туман.

Аракаси пробирался по улицам припортового квартала в Джамаре; от усталости ныла каждая косточка. В минувшие ночи он не обнаружил никаких признаков слежки, но не решался остановиться для отдыха: убийцы наверняка шли по его следам, словно гончие. Если они и потеряли его в этом городе, среди десяти тысяч чужаков, то это значило лишь одно - они предпочли обратиться к другой своей путеводной нити, которая вела к сестре погибшей Камини. Найти Камлио - это для них дело нескольких дней.

Мара все еще пребывала в Имперском Дворце, и сейчас самой важной задачей было не потерять ни минуты из той драгоценной форы, которой он располагал. Самые быстрые коммерческие носилки с двумя дополнительными артелями носильщиков-скороходов за неделю доставили его из Онтосета в Джамар. Спать в тряских носилках он не мог, но его измученное снадобьями тело впадало в тяжелое оцепенение на несколько часов в день - когда носильщики требовали передышки.

И вот теперь, через шесть дней после убийства Обехана, он расплатился с носильщиками, измотанными долгой гонкой, у входа главного рынка Джамара и затерялся среди работников, которые устанавливали палатки торговцев и выкладывали товары на прилавки. Джамар был самым оживленным торговым портом в Империи, и кварталы, примыкающие к пристани, образовывали особый тесный мирок, живущий по своим

законам: здесь морские суда встречались с речными.

Аракаси нашел мальчика-нищего, сидящего перед борделем, закрытым в этот ранний утренний час. Он показал маленькому попрошайке раковину ценою в сотню цинтий - такую сумму мальчишка не выклянчил бы у прохожих и за целый год - и спросил:

– Какой путь вверх по реке самый быстрый? Мальчик вскочил на ноги и жестами показал, что он немой и потому не может ответить. Аракаси - тоже жестом - предложил мальчику проводить его. Тот охотно двинулся через пока еще немногочисленную толпу и вывел Мастера к причалу, где были пришвартованы с полдюжины небольших судов. Указав щедрому нанимателю на дородного речника, мальчик с помощью выразительных ужимок и гримас дал понять, что Аракаси находится именно там, где желал быть. Мастер отдал ему раковину.

Процедура передачи денег из рук в руки не ускользнула от внимания речника, который до этого момента принимал неопрятного незнакомца за такого же нищего, как и его малолетний провожатый. Увидев раковину, он пересмотрел свои умозаключения и широко осклабился:

– Желаешь побыстрей отправиться вверх по реке, господин?

Аракаси подтвердил:

– Мне нужно в Кентосани. Я спешу.

На круглом лице собеседника отразилась нескрываемая гордость.

– Я владелец самого быстрого судна в городе, добрый господин.
– Он указал на невысокую аккуратную барку с крошечной каютой, стоящую на якоре в некотором удалении от причала.
– Я называю эту красотку "Хозяйка реки". Четыре скамьи для восьми гребцов и полный набор парусов.

Аракаси беглым взглядом окинул обводы барки и ее добротный парус. Возможно, она была и не столь хороша, как похвалялся владелец, но не имело смысла терять время на поиски лучшего судна.

– Выглядит вполне достойно, - спокойно согласился Мастер.
– Гребцы на борту?

– Конечно, - заверил его капитан.
– Мы ожидаем купца из Пеша, которому надо в Сулан-Ку. Он займет каюту, господин, но если ты согласен пока разместиться на палубе, то сможешь потом продолжать плавание со всеми удобствами - от Сулан-Ку до Кентосани. Обычная цена составляет пятьсот цинтий, но, поскольку ты будешь занимать каюту только на протяжении половины пути, я возьму с тебя триста.

Из потайного кармана внутри рукава Аракаси извлек слиток серебра размером в свой большой палец. Блеск металла заставил капитана широко открыть глаза: ни один судовладелец, промышляющий на реке, и мечтать не мог о таком сокровище.

– Каюту займу я, - твердо сказал Мастер.
– Отплываем немедленно. Купец может договориться с кем-нибудь другим.

Перед столь весомым доводом никакие этические возражения устоять не могли. Подгоняемый мыслью о несметном богатстве, которое замаячило перед ним, капитан не стал медлить. Он быстрым шагом провел Аракаси к челноку, который покачивался на волнах у дальнего причала. Они спустились по лестнице, капитан сел за весла и принялся грести с таким усердием, словно за ним гнались десять тысяч демонов. Меньше всего ему хотелось, чтобы сейчас появился и поднял крик обманутый купец.

Аракаси поднялся на борт "Хозяйки реки"; тем временем капитан привязал челнок и освободил канат, удерживающий судно у причального буйка. Зеленый корпус был выкрашен не слишком-то ровно, но никаких подгнивших досок, равно как и других признаков небрежного ухода, Аракаси не усмотрел. Возможно, капитан и страдал некоторой прижимистостью, но барку свою он содержал в порядке.

Гребцы и рулевой получили необходимые указания, и капитан проводил Аракаси к маленькой каюте; без малейшей задержки барка развернулась против течения и начала свой путь вверх по реке.