Хозяйка колодца

Корсакова Татьяна Викторовна

Убить проще в больнице. Проще и чище…

– Для следователя это выглядело бы как самоубийство, а для обывателей – как происки Хозяйки. Кому как удобнее.

Это не было самоубийством. Хаврошечка сама не дотянулась бы до петли. И Хозяйка здесь была ни при чем. Хозяйка Хаврошечку пожалела, привела к колодцу ее, Марьяну. Но разве про такое расскажешь?

– Это все из-за клада? – Морган обернулся, посмотрел на нее с брезгливостью. – Ты ищешь графские сокровища?

Нет,

она ищет убийцу, но на столе перед ним лежат чертежи колодца. Для него это неопровержимые доказательства ее виновности. А на шее у нее ключ, из-за которого погибла Лена. Ей нужен всего один день, чтобы разобраться. Всего один день до вынесения приговора.

– Дай мне сутки. – Собственный голос казался ей незнакомым. Кровавые следы на белоснежном ковре вызывали тошноту.

– Сутки на что? На то, чтобы ты убила еще кого-нибудь? – Его голос тоже изменился. В нем была горечь и, кажется, нерешительность.

– Больше никто не умрет. Я клянусь.

Да, больше никто не умрет, потому что завтра все закончится.

– Ты клянешься? А чем?

Ей нечем было клясться. У нее уже забрали все, что было ей дорого.

– Я все расскажу Ивану. Признаюсь во всем сегодня вечером.

– Почему не утром?

– Звонил Яриго. Здание новой больницы открывают уже этим утром. Позволь мне быть на открытии. Это важно. Не для меня – для пациентов. Пожалуйста, не омрачай им праздник.

– Да ты прямо мать Тереза.

Нет, ей просто очень важно присутствовать на церемонии открытия, потому что тот человек тоже будет там. И ей нужно остаться на свободе. Любой ценой…

– Морган, – Марьяна оттолкнулась от дверного косяка, шагнула в гостиную. – Я прошу тебя. Я умоляю…

Как же хорошо на коленях. Пушистый ворс ковра гасит боль. А если не поднимать головы, не будет видно слез. Добиться своего, пусть даже ценой унижения. Ничего, она взрослая девочка, а ковер такой мягкий…

– Этим вечером ты все расскажешь Полевкину. – Голос Моргана доносился издалека, словно из другой вселенной. – И я буду присматривать за тобой.

– Я не убегу.

– И никого не убьешь.

– И никого не убью.

Разве только одного человека, который и не человек вовсе.

– Я не понимаю… – Скрип половиц и обутые в кроссовки ноги у ее ладоней. – Мне казалось, я тебя знаю.

– Ты меня не знаешь.

– Я же видел тебя с тем больным мальчиком. Ты была искренней тогда, ты хотела помочь. Как можно жалеть одних и хладнокровно убивать других?

Нельзя. Здесь он прав. Вот только что ему ответить? Правде он не поверит, а врать нет смысла.

– Я присмотрю за тобой.

– Да.

– Почему ты ходишь босиком?

–

Что?..

– Босиком, как Хаврошечка. У тебя сбитые ноги.

– Я торопилась.

– На убийство?..

– Мне нужно покурить.

Вставать с коленей больно, ноги не держат, позвоночник не гнется, в ушах – гул.

– Ты обещала.

– Да, я обещала. Сейчас приедет «Скорая», нужно идти.

* * *

Решение Яриго раньше срока сдать больницу в эксплуатацию было странным и поспешным. Выглядело это так, словно он тоже заразился золотой лихорадкой и сейчас жаждал побыстрее освободить усадьбу и сад от посторонних, чтобы заняться поисками мифического клада. В любом случае эта его поспешность была Марьяне только на руку. Сегодня в обед открытие нового здания, завтра переезд, а послезавтра и поместье, и сад станут частной собственностью, и добраться до клада, если, конечно, он существует, будет намного сложнее. Значит, тот человек станет спешить, а в спешке можно допустить ошибку. Только бы она не просчиталась.

Но даже на этот случай у Марьяны имелась страховка. Или скорее даже приманка. Когда-то следователь сказал, что рыбка на медальоне похожа на наживку. Она и станет наживкой, ради которой однажды уже убили. Ничего, сейчас все будет иначе, она знает, кого опасаться, она будет настороже.

На церемонию открытия Марьяна собиралась с особой тщательностью. Серебро лучше смотрится на черном. Маленькое черное платье подойдет для этого как нельзя лучше. Плохо лишь то, что придется надеть на израненные ноги шпильки, но она потерпит. Терпеть осталось не так долго.

За час до начала церемонии за ней заехал сам Яриго. С ног до головы окинул внимательным взглядом, одобрительно улыбнулся.

– Красивое украшение, – он задержал взгляд на медальоне. – Антикварное?

– Кажется, девятнадцатый век. – Марьяна посмотрела на налившееся свинцом небо. На крыльцо упала первая дождевая капля.

– Это чувствуется. У вещей с историей особенная аура. – Яриго раскрыл над ее головой зонт, придерживая под руку, проводил к машине.

Из-за дождя графский сад, и без того мрачный, выглядел совсем уж уныло. Марьяна зябко поежилась, заметив это, Яриго прибавил тепла. Он всегда водил машину сам, никогда не пользовался услугами водителя. Было в этом что-то безрассудно-мальчишеское, совершенно неподходящее его статусу.

– Рады? – спросил Яриго, глядя на дорогу.

– Чему, Влас Палыч?

– Переезду. Вы ведь оказались правы. Ремонт нового здания явно саботировали. Стоило лишь сменить бригаду, и вуаля – за неполных два дня все готово!