Хозяйка Меллина (Госпожа замка Меллин)

Холт Виктория

— Мисс Ли, вы приехали сюда, чтобы учить Элвиан, но, похоже, вы и меня многому научили.

Я посмотрела на него с изумлением, прижимая его платок к своему заплаканному лицу, и в этот момент распахнулась дверь и вошла Селестина Нанселлок.

Она скользнула по мне удивленным взглядом и воскликнула, обращаясь к Коннану:

— Что?.. Что случилось?!

— Произошел несчастный случай, Селеста, — ответил он. — Элвиан упала с лошади.

— Боже мой! Как… Где она?..

—

Она уже в своей комнате, — объяснил Коннан. — Доктор Пенжли вправил ей ногу. Бедная девочка. Сейчас она спит — он ей дал что-то, чтобы она уснула. Он зайдет через пару часов.

— А насколько серьезно?..

— Пока трудно сказать. Но я видел такие падения не раз. Думаю, все будет в порядке.

Не знаю, говорил ли он искренне или старался успокоить Селестину, которая казалась вне себя от горя. Я снова почувствовала к ней симпатию. Уж она-то действительно любит Элвиан, как никто в этом доме.

— Бедная мисс Ли очень расстроена, — сказал Коннан. — Боюсь, что она считает себя виноватой в случившемся. Я уверяю ее, что я ее вины не вижу.

Моей вины! Да как он мог говорить о моей вине! Что плохого в том, что я учила девочку ездить верхом? А уж раз она научилась, разве не могла участвовать в соревнованиях? Нет, это была его вина! Если бы не его безразличие к ней, она не замахнулась бы на то, что было ей не под силу.

В моем голосе был вызов, когда я сказала Селестине:

— Элвиан так хотела произвести впечатление на своего отца, что взялась за то, что было для нее слишком сложно. Я убеждена, что, если бы она верила в то, что ее отец будет рад ее победе в простейшем заезде, она не стала бы пытаться выиграть более трудный.

Селестина опустилась в кресло и закрыла лицо руками. «Бедная Селестина, — подумала я. — Она любит Элвиан как родную дочь и, может, боится, что своих детей у нее не будет».

— Нам остается только ждать, — сказал Коннан.

Я встала, чтобы уйти, но Коннан остановил меня.

— Не уходите, мисс Ли. Останьтесь с нами. Вы очень переживаете за нее, я знаю.

Я вдруг осознала, что на мне все еще была амазонка Элис, и сказала:

— Мне нужно переодеться.

Мне показалось, что в этот момент он как-то особенно взглянул на меня, будто вдруг увидел в новом свете. Ведь фигурой я была очень похожа на Элис, и, если не смотреть на мое лицо, меня можно было принять за нее.

Коннан кивнул.

— Когда переоденетесь, возвращайтесь сюда, мисс Ли. Мы должны поддерживать друг друга, и я хочу, чтобы вы были здесь, когда придет доктор.

Умывшись и переодевшись, я вернулся в пуншевую комнату, чтобы дождаться там возвращения доктора Пенжли.

* * *

Это

ожидание казалось очень долгим. Миссис Полгри принесла чай, и Коннан, Селестина и я вместе сели за чайный стол. В тот момент я не задумывалась об этом, но позднее мне пришло в голову, что из-за несчастья с Элвиан они как бы забыли, что я всего-навсего гувернантка. Вернее, Коннан забыл, Селестина-то никогда не проявляла по отношению ко мне того высокомерия, которое мне часто виделось в других людях.

Коннан, казалось, не помнил о моей вспышке и обращался со мной очень вежливо и даже почти ласково. Наверное, он хотел избавить меня от чувства вины, думая, что я столь горячо накинулась на него из-за того, что считала виноватой самое себя.

— С ней все будет в порядке, — говорил он. — И она снова захочет сесть на лошадь. Я был не намного старше ее, когда со мной случилось то же самое. Я сломал ключицу и несколько недель не мог ездить верхом. Так я с трудом дождался, пока мне разрешили снова сесть на лошадь.

— Я места себе не найду, если она снова начнет ездить, — сказала Селестина.

— Ну, Селеста, дай вам волю, вы бы ее обернули ватой, как драгоценную безделушку. И что бы было? Рано или поздно она бы вышла на свет божий и от малейшего ветерка простудилась бы насмерть. Детей нельзя слишком уж от всего оберегать. В конце концов им предстоит выйти в мир, в котором мы с вами живем. Должны же они быть к этому хоть как-то подготовлены. Что по этому поводу думает наш специалист?

Он посмотрел на меня. Я понимала, что он старается подбодрить нас, зная, как мы переживаем.

— Думаю, что особенно оберегать и нянчить детей не надо, но если что-нибудь уж очень им не по душе, заставлять их тоже не стоит.

— Но ее никто не заставлял сесть на лошадь.

— Нет, напротив, она делала это с удовольствием, — ответила я, — но я не уверена, что причиной был ее интерес к верховой езде, а не острое желание доставить вам радость.

— Ну что ж, — сказал он почти легкомысленным тоном, — разве не прекрасно, что ребенок стремится порадовать родителя?

— Да, но только если ему не надо рисковать жизнью ради улыбки родного отца.

Мои слова явно шокировали их обоих, и я поспешно продолжила:

— Например, у Элвиан есть явный талант в другой области. Мне кажется, у нее большие способности к рисованию. Я видела ее рисунки, и некоторые из них очень хороши. Мистер ТреМеллин, я давно собиралась предложить вам нанять для нее учителя рисования.

В комнате воцарилась напряженная тишина, и я не могла понять, почему мои слова привели их обоих в такое оцепенение.