Хозяйка птичьей скалы
Шрифт:
«Ребята, держитесь! Сегодня вас снимут. С горячим приветом. Экипаж ледовых разведчиков».
А спустя какой-то час над льдиной повис вертолет. Из вертолета упала веревочная лесенка. По ней спустился пилот и сгреб в объятия всех троих — Клару, Стасика и Вовку.
— Ну, подрейфовали, полярники? Пора домой!.. — говорил пилот, а сам все прижимал и прижимал к себе ребят.
Когда Вовка уже был в вертолете, а Стасик взбирался вверх по лесенке, Клара сказала пилоту:
— С нами еще Петя был. Вчера его унесло на льдине
— Петя? — улыбнулся пилот. — Это тот, что с пряниками?
— А разве… откуда вы знаете? — запинаясь, спросила Клара.
— Полярные летчики должны знать, что делается в их владениях, — засмеялся пилот.
Поднимаясь по веревочной лесенке, Клара взглянула вверх и не поверила своим глазам: из кабины на нее смотрел Петя.
— Выходит, больше некого искать? — весело спросил Клару пилот, захлопывая дверцу вертолета.
— Некого, — серьезно ответил Вовка, уплетая за обе щеки медовый пряник.
Вовкин ответ рассмешил пилота.
— Недаром ты этот пряник сохранил, — сказал Пете пилот, кивнув на Вовку. — Видишь, как пригодился.
— Честное слово… пионерское… я забыл… Их всего три было, я ведь вам рассказывал. А потом просто сам не знаю… — покраснев, начал Петя.
— Да верим тебе, верим, — сказал ему пилот.
Спустя несколько минут, стальная стрекоза летела над морем, оставляя за собой льдины и айсберги.
Женька-капитан
Женька попал на катер случайно. Как-то раз, прибежав в порт к отцу и не застав его в конторе, он решил поискать его на пирсе, возле стоянки катеров.
Обогнув ремонтные мастерские, Женька вышел на берег залива. Был конец июня, но лед у берега лежал еще крепкий, как всегда бывает в эту пору на севере Чукотки. Нежаркое солнце успело растопить его только на середине залива, поэтому катера, как и зимой, стояли на приколе, терпеливо дожидаясь выхода из ледового плена. Всем своим парадным видом катера словно говорили: «Мы готовы в рейс!..»
Но вот беда — ни на катерах, ни на пирсе Женька не увидел ни одной живой души. Он хотел уже было повернуть назад, но раздумал.
Подошел к одному из катеров и крикнул:
— Эй, кто есть?
Из рубки показался пожилой усач в замасленной телогрейке, со слесарным ключом в руке.
— Тебе чего? — спросил он тоном человека, которого зря оторвали от дела.
— Бочарова не было здесь? — спросил его Женька.
— С
— Ну вот, нигде не найдешь, — пожаловался Женька.
— А зачем тебе стармех? — спросил усач, с любопытством оглядывая Женьку.
— Да так, — неохотно ответил Женька. — По личному делу.
— Может, на работу оформляешься? — неожиданно оживился усач и столь же неожиданно сказал: — Тогда вали ко мне. Тебе сколько лет?
— Мне?.. А что?.. — растерялся Женька. — Мне пятнадцать…
— Вот-вот, в самую пору плавать начинать. Я уже с четырнадцати юнгой на пароходе бегал. — Усач легко спрыгнул с катера, подошел к Женьке и доверительно сказал: — Мне, понимаешь, сейчас человек позарез нужен, и не дают. Тебя как звать-величать будет?
— Женька.
— Ну, а я Никифор Петрович Потехин, — отрекомендовался усач, — старшина этой посудины. Выходит, познакомились?
Потехин снова задержал взгляд на крепко скроенной Женькиной фигуре, кивнул в сторону катера:
— Пойдем, с помощником познакомлю. Он там над мотором ворожит.
Разговор со старшиной был настолько неожиданным и предложение настолько заманчивым, что Женька просто опешил. Переминаясь с ноги на ногу, он как-то неопределенно шмыгнул носом и, наконец, сказал:
— Я бы, конечно… даже с удовольствием… Только я ведь в школе, в восьмом классе…
— А-а-а, — разочарованно протянул Потехин. — А я, брат, думал ты для этого стармеха ищешь.
— Это мой отец, — помолчав, сказал Женька.
— А-а-а, — снова протянул Потехин, — тогда другое дело. Тогда давай ищи, он в порту где-то.
Потехин повернулся и пошел к трапу. У Женьки вдруг больно сжалось сердце.
— Никифор Петрович! — окликнул он его. — Никифор Петрович, а если я в самом деле к вам? Возьмете? Каникулы у нас до сентября, тогда и море уже замерзнет.
— А с папашей как? — спросил старшина. — Поди, не пустит?
— Я с ним договорюсь, — нерешительно пообещал Женька.
— Ну, давай-давай, — сказал Потехин, но Женьке показалось, что голос у него стал какой-то вялый, а сам Женька потерял для него всякий интерес.
Поднимаясь на катер, усач оглянулся на Женьку и добавил:
— Только на прогулку не рассчитывай. У нас, брат, потеть придется.
К великому удивлению, Женькин отец, несмотря на все протесты матери, поддержал его.
— Это лучше, чем летом по сопкам лазить, — убеждал он мать. — Пускай воздуху соленого хлебнет.
На том и порешили.
Спустя несколько дней Женька уже числился помощником моториста катера «Бесстрашный», а через две недели «Бесстрашный» взял на буксир баржу с цементом, и Женька отбыл в свой первый рейс.
Все казалось ему особенным в этом первом рейсе. День был не по-северному теплый, море спокойное. Из воды часто показывались нерпы, над катером кружились чайки. Неподалеку прошло стадо моржей, подняв фонтаны брызг.