Хозяйка ранчо
Шрифт:
— В каком смысле? — удивилась девушка.
— А в том, что моя партия закончилась. Теперь любая инициатива будет исходить от тебя.
— Не дождешься! — вспыхнула Клео.
— Не дождусь? Ну что ж, значит, так тому и быть. Мне казалось, что между нами возникло нечто настоящее. Выходит, я ошибался. Ты, видимо, меняться не желаешь. Отныне я тебя беспокоить не стану.
Жесткий тон, которым он произнес последние слова, ошеломил Клео. Значит, он не остановит ее, вздумай она уехать! От сознания, что все теперь зависит только от ее собственного решения, у нее даже голова закружилась.
— Мне нужно идти, — процедила она сквозь зубы.
— Пожалуйста, иди куда хочешь, тебя никто не держит, — услышала она холодный голос. — Иди и не позволяй никому посягать на твою добродетель. Наконец-то я тебя раскусил: тебя обидели, и ты возненавидела всю мужскую половину рода человеческого. Разучилась доверять людям, а это делает тебя опасной женщиной.
Клео даже задохнулась от возмущения. Как он смеет такое говорить?! Она — опасна? Надо же до такого додуматься!
— Прекрати свой спектакль! — задыхающимся голосом воскликнула она. — Ты просто разозлился из-за того, что тебе сказали «нет». А ты к этому не привык. Избалован настолько, что не представляешь, что в реальной жизни бывает не так, как тебе хочется.
— Ничего, я этому быстро учусь! — парировал Чанс. — Ты наполовину права: я действительно всегда имел все, что хотел, не прилагая к тому никаких усилий. Но вот чего ты не знаешь, милая моя: мне по нраву моя теперешняя жизнь, мне по нраву то, что я сам себе господин и никто не оплачивает мои прихоти. Все, что я отныне сделаю в жизни, будет моей личной заслугой. И друзья, если они у меня появятся, будут дружить со мной, а не с представителем клана Саксонов. Я не собираюсь никуда отсюда уезжать, и если ты не в силах с этим смириться, Клео, то тебе решать, как поступить.
Для нее это стало последним ударом. Ей захотелось тут же собрать вещи и уехать куда глаза глядят. Но, здраво подумав, она сообразила, что сейчас он всего лишь перефразировал то, что постоянно твердила она сама: если они не в состоянии поддерживать друг с другом сугубо деловые отношения, то ей лучше уехать.
— За эти слова я стала уважать тебя в десятки раз больше, чем раньше, — с трудом произнесла Клео. — Если хочешь, я останусь работать здесь в прежнем качестве. Ну как?
Теперь настала очередь Чанса удивляться. Стараясь сохранить бесстрастное лицо, он ответил:
— Я согласен.
Они стояли, гордо вскинув голову и смотря прямо в глаза друг другу. Быть может, впервые каждый из них высказал все, что думал. У Чанса возник соблазн продолжить этот честный разговор, придав ему более личный характер. Но он понимал, что время для этого еще не наступило, поэтому ответил сухо, по-деловому:
— Оставайся.
— Благодарю, — торопливо бросила Клео и, уже выйдя под дождь, вдруг обернулась: — Извини за резкие слова. Я погорячилась.
Чанс смотрел ей вслед и думал о том, что в его отношении к ней ровным счетом ничего не изменилось. Он все равно не перестанет страстно желать ее, хотя теперь скорее
Чанс притворил двери сарая и медленно направился к дому. «Ливень охладит мой пыл не хуже ледяного душа», — усмехнулся он.
Глава седьмая
Внешне отношения между ними наладились, и они в полной мере ощущали этот сдвиг к лучшему. Вместе ездили по делам, обсуждали всевозможные вопросы, связанные с работами на ранчо, делали сообща что-то по дому. При встречах они намеренно подчеркивали чисто деловой характер своих отношений, словно такое поведение могло послужить преградой их сближению.
Большую часть времени на следующей неделе отняла заготовка сена. В течение двух дней на ранчо работал и местный кузнец, проверявший годность лошадиных подков к зимнему сезону. Подготовили и коров к осеменению.
Постоянно чем-нибудь занятая, Клео тем не менее чувствовала незнакомое ей прежде беспокойство. Раздражительность. Жизнь на ранчо заметно изменилась после приезда Чанса, и Клео не могла притворяться и делать вид, будто все осталось по-старому. По крайней мере, себя не обманешь!
Рози снова напомнила ей про давно обещанный пикник. Клео тем более охотно пошла навстречу желанию девочки, что ей нужно было расслабиться, сбросить с себя, хотя бы на время, напряжение последних дней.
— Давай в ближайшие выходные, хорошо, милая? Я поговорю с Чансом, чтобы он отпустил нас.
Вечером она отправилась в усадьбу, молчаливую и мрачную, как и всегда в это время.
— Чанс, ты где?
— В кабинете.
Клео проводила в кабинете немало часов — ведь все документы по ранчо находились в ее ведении. Довольно часто, садясь за единственный в комнате стол, она находила на нем оставленные Чансом бумаги. В первое время она их просматривала, но все эти цифры, которыми были исписаны страницы блокнотов, ничего ей не говорили, и в конце концов Клео стала сразу откладывать их в сторону, не заглядывая в них.
Войдя в кабинет, она заметила перед Чансом на столе один из таких блокнотов. Рядом стоял бокал с темно-янтарной жидкостью и кубиками льда.
— Тебе нужен кабинет? — Чанс поднялся.
— Нет. Я хотела поговорить с тобой, но ты, кажется, занят. Не буду мешать.
— Да у меня ничего срочного. — Чанс жестом указал на стул. — Садись.
Он взглянул на нее. Она была одета в белые джинсы и легкий вязаный свитер в красно-белую полоску. От постоянной работы под палящим летним солнцем ее кожа потемнела и обветрилась. Как всегда, когда на ней не было шляпы, ее медово-золотистые волосы были гладко зачесаны назад и стянуты лентой.
Когда она шла мимо стола, Чанс невольно отметил ее плоский живот и округлые линии бедер. Нет, что и говорить, джинсы идеально подходят таким стройным женщинам, как Клео. А их белый цвет делал девушку еще более привлекательной.
Он откашлялся и сел. Забавно: чем лучше сидела на Клео одежда, тем больше хотелось ему раздеть ее.
— Я хотела бы несколько дней отдохнуть, — сразу перешла Клео к делу. Если не считать разговоров, непосредственно связанных с ранчо, она и Чанс почти не общались друг с другом.