Хозяйка Рима

Куинн Кейт

— Ты убил меня, — прохрипел Викс, — ты, сукин сын, убил меня.

— Ты это заслужил, — спокойно возразил Варвар, подкидывая щепки в огонь очага. — Ты самонадеянный ублюдок.

— Пошел ты знаешь куда.

— Сам пошел.

Арий сбросил с ног сандалии и сел, прислонившись спиной к глинобитной стене. Взяв яблоко, он кинжалом вынул из него сердцевину и принялся есть с кончика лезвия, размышляя, что ему делать дальше.

В детстве его самого пару раз отлупил собственный отец, а мать, которую он теперь лишь смутно помнил, строго, хотя и по-доброму,

пожурила его. Потому что это женское дело — словами учить детей уму-разуму. И вот теперь он сидел и не знал, что ему сказать дальше. Вот если бы сейчас здесь была Тея!

— Мне полагается ужин?

— Нет.

— А как насчет повязки?

— Ты мечтаешь стать гладиатором? Так вот сиди и истекай кровью, и будем надеяться, что вскоре дело пойдет на поправку.

— Спасибо.

Арий запустил в собачонку сердцевиной яблока. Викс кое-как принял сидячее положение и устроился, прислонившись к стене, рядом с отцом.

— Я бы ему ничего не сделал.

Арий подумал, что ему на это сказать, однако предпочел промолчать.

— Я всего лишь играл!

— Больше никаких уроков, — произнес он наконец. — По крайней мере, от меня.

— Но это нечестно!

— Мне не нужен сын, которому нравится делать больно другим.

— Вообще-то первые десять лет ты меня в глаза не видел.

— А вот теперь вижу, и не хочу учить мучителя боевому искусству.

Викс обиженно надулся.

— Скажи мне одну вещь, только честно. — Арий, глядя в огонь, повертел лезвием кинжала. — Когда ты сражаешься, ты слышишь в голове некий голос? Такой черный вкрадчивый голос?

Викс испуганно поднял глаза. Арий вопросительно посмотрел на него, в надежде найти нужные слова, но не смог. Оба поспешили отвести взгляд.

Они продолжали сидеть, вытянув вперед ноги и глядя в огонь. Наконец Викс пошевелился, однако тут же вскрикнул — это резкой болью дал о себе знать выбитый сустав.

— Я ненавижу тебя.

— Взаимно.

— Теперь госпожа Флавия ни за что не возьмет меня с собой в Рим.

— Вот и мне кажется то же самое.

— Она сказала, что приглашена на придворный пир. В следующем месяце, когда император объявит ее сыновей наследниками трона. Она сказала, что возьмет меня с собой, чтобы я потом мог повидаться с матерью, — Викс пожал плечами. — Хотя невелика разница, увижу я императора или нет.

— А ты его когда-нибудь уже видел? — Арий переломил надвое каравай хлеба.

— Однажды.

— Ну и как?

— Я ненавидел его, — ответил Викс. — Поделись хлебом.

Арий решил, что на сегодня суровых слов хватит. Размышляя о том, правильно ли он поступил, Арий передал Виксу половину каравая. Да, как жаль, что в эти минуты рядом с ними нет Теи! Оба принялись жевать хлеб: Викс с трудом, Арий — молча.

— Что нового слышно от матери? — наконец он нарушил молчание.

— Особенно ничего. Время от времени она посылает госпоже Флавии привет. По ее словам, кто-то читает ее письма.

Отец и сын откинули головы к стене и закрыли глаза. Оба сидели в одинаковой позе, сомкнув мозолистые от рукоятки

меча руки вокруг покрытых шрамами загорелых колен.

— Мой тебе совет — не слушай этот голос, — произнес Арий, не открывая глаз. — Я про тот, что у тебя в голове. А еще я бы не советовал тебе так широко размахивать мечом.

Может, им все же не стоит прерывать занятия?

Рим

— Кстати, Афина, — произнес Домициан. Я сидела у его ног, и он как обычно гладил мне волосы. — Сказать тебе, что я сегодня выяснил?

— Как я могу воспрепятствовать тебе, цезарь?

— Ах, Афина, ты неисправима. Мне казалось, ты уже усвоила свои уроки.

— Ну хорошо, я их усвоила.

— Тогда сиди тихо, как хорошая девочка, и слушай. У меня в Иудее есть свой соглядатай. Похоже, он проявляет завидное усердие, ибо сумел разузнать нечто такое, что ускользнуло от внимания других моих шпионов.

— И что это?

— Твое происхождение. Моя дорогая, с чего это ты так побледнела? Может, хочешь вина? Могу предложить тебе выдержанное, из старых запасов. Я когда-то конфисковал его у Люция Эзерния, о котором поговаривали, будто он предатель. Не знаю так это или нет, но в вине Люций знал толк.

— И что же он сказал?

— Люций Эзерний?

— Твой соглядатай!

— А, он! Так вот, я уже почти полностью раскопал твою историю и теперь знаю про тебя почти все — и про Квинта Поллия, и про афинского торговца, который обучал тебя греческому, а заодно лишил тебя девственности, про твою слабость к гладиаторам. Но что было раньше? Чистая страница. Пустое место. Пока наконец не получил любопытный отчет из Иудеи от моего соглядатая. Крепость на горе, жаркая ночь, город, полный мертвых евреев, и лишь горстка тех, кому повезло остаться в живых. Мне продолжать?

— Нет.

— Скажи, Афина, ты знала, что кроме тебя в живых остались еще шестеро? Две старухи и четверо других детей, все из них мальчики? Я из любопытства проследил судьбы их всех. Тебе известно, где они сейчас? Те, кому тогда повезло выжить?

— И где же?

— Мертвы. Все до одного. Их лишили жизни за то, что они принесли несчастье в семьи, купившие их. Последние евреи Масады, которые несут с собой беды всему, к чему они прикоснутся. Похоже, ты последняя, кто до сих пор жив. Но ты никогда не приносила мне бед и несчастий. Что скажешь?

— Думаю, что нет.

— Между прочим, я помню Масаду. Тит плакал, он питал слабость к евреям. А вот я хохотал.

— Не сомневаюсь.

Внезапно Домициан схватил меня сзади за волосы.

— Прекрати, ты делаешь мне больно, слышишь!

— Ты говорила, будто ты богиня.

— Я и есть богиня.

— Неправда, ты лжешь! — Он стиснул мне голову руками, словно орех щипцами. — Ты появилась на свет из лона какой-то еврейки в пустыне, с криком и вся измазанная кровью, как и все смертные младенцы, и никакая ты не богиня. Из нас двоих божество это я, но не ты. В Риме лишь один бог. Я избавился от Ария Варвара, избавился от тебя.