Хозяйка Рима

Куинн Кейт

Он сильнее сжал руку, и деревянная перекладина треснула.

— Арий?

Он резко обернулся и схватился за нож. Но нет, это всего лишь был Викс. Он стоял перед ним — растерянный, несчастный мальчонка. Он даже показался Арию ниже ростом.

— Он родился уже после того как я была продана, — пояснила Тея, пока в течение подаренного им часа рассказывала ему о событиях прожитых лет. — Я никогда ничего ему не говорила. Не хотела, чтобы он когда-нибудь тебя увидел.

Арий посмотрел на мальчика новыми глазами.

— Скажи

своему сыну, чтобы он оставил в покое моих лошадей, — произнес возница пару недель назад, когда они разгружали бочки рядом с дверью кладовых помещений.

— Никакой он мне не сын, — ответил тогда Арий. — И уж тем более не этот бесенок.

Он никогда не мечтал о сыне. Да что там! Ему в голову никогда даже не приходила такая мысль — ни на мгновение.

И вот теперь он увидел то, что до него разглядел возница. Рыжеватые волосы, светлые глаза, как и он сам, левша. Стремительность, сила, ловкость.

Викс унаследовал от него буквально все. «Даже мои слабости», — подумал Арий. Как я сразу этого не заметил?

Тея дала ему имя Верцингеторикс. Мир вокруг него перевернулся. Женщина, которую он любил, жива, надежда тоже жива. А теперь у него появился и сын.

Викс сделал шаг вперед.

— Кто ты такой?

— Подойди ко мне, — глухо произнес Арий. — Слышишь?

Схватив мальчика руками за плечи, он начал свой рассказ.

Глава 26

Лепида

Двадцать восемь! Подумать только, уже двадцать восемь. Почти старуха. Почти тридцать лет.

Я швырнула в служанку пузырек с благовониями и разорвала пополам шелковое покрывало, потому что обнаружила на нем пятно жира, после чего села напротив зеркала из полированной стали. По крайней мере, мне никто не даст двадцать восемь. Мои волосы по-прежнему отливали черным деревом, кожа похожа на светлый бархат, и я могла по-прежнему обнажать грудь, потому что мне было нечего стесняться. Лепида Поллия, пусть ей уже двадцать восемь лет, могла не опасаться соперничества со стороны молоденьких придворных красавиц. Более того, она царила над ними всеми.

Я прищурилась, переставляя баночки с румянами. Беда в том, что мне жутко надоело быть царицей над всеми. Потому что я была ею все эти годы. Мне было достаточно войти в зал, как мужчины тотчас начинали волочиться за мной по пятам, а их жены — бросать на меня злобные взгляды. Мне было достаточно одарить мужчину улыбкой, как в следующее мгновение он уже был у моих ног. Когда я надевала голубое, все вокруг делали то же самое. Когда я смеялась шутке, все находили ее смешной. Я стояла на самой вершине придворного общества.

Но зачем мне все это? Если мне больше не нужно стремиться выше, зачем? Нет, я могла бы подняться еще одной ступенькой выше, если бы не…

Какая, однако несправедливость! Она вечно все рушила, вечно портила и вот теперь почти превратила императора в отшельника. До нее не в его привычках

было сторониться шумного общества. Не спорю, он и раньше не был весельчаком, но, по крайней мере, он бывал гостем. Однако в течение всего этого лета он почти никуда не показывался — за исключением своей летней виллы, где обитала его любовница-еврейка. Нет, в его постели бывали и другие женщины, но ни одна из них не делила с ним ложе так же долго, как эта.

— Не иначе как она околдовала нашего императора, — намекнула я Павлину. — Иудейская магия. Я бы на твоем месте казнил ее.

— Не говори глупостей, — раздраженно бросил в ответ Павлин, и я была бессильна его переубедить. Он почему-то предпочитал занять ее сторону. А что, если между ними что-то есть? Павлин и Тея? Ну конечно же, они ведь до этого были любовниками! В ту пору, когда она была обыкновенной певичкой. Но нет, если это обстоятельство могло помочь мне избавиться от нее, оно может избавить меня и от Павлина. Мне же было приятно, что мой пасынок — лучший друг и правая рука самого императора. Да и вообще, сомнительно, чтобы между ним и Теей что-то было. Даже Павлин не настолько глуп.

И, тем не менее с ним явно было что-то не так, хотя дело совсем не в Тее. Нет-нет, он по-прежнему прибегал и бросался ко мне в постель по первому моему зову. Меня настораживали другие вещи. Можно сказать, мелочи. Последний раз, когда я в саду какого-то сенатора, который пригласил нас на пир, обхватила его за шею руками, он попытался меня оттолкнуть, и лишь потом со стоном уступил моим ласкам. При этом взгляд его был устремлен куда-то вдаль, как будто я была ему неприятна, что не могло не настораживать. Разумеется, он ненавидел меня. Но эта ненависть всегда была обратной стороной страсти. А вот отвращение на его лице — это уже нечто новое. Примерно такое же читалось на лице Марка.

Но если это не Тея, может, у него есть кто-то еще? И, конечно же, это не толстуха Кальпурния, пусть даже они с ней обручены. Никакой даты бракосочетания пока не назначено, и он не виделся с ней почти целый год. Так что мне нет нужды переживать из-за Павлина. Независимо от того, какие чувства я недавно прочла в его глазах, при желании я всегда могу заставить его вновь броситься к моим ногам. Тея — вот в чем заключалась моя проблема.

Я пристально посмотрела на себя в зеркало, после чего подозвала к себе испуганную служанку.

— У тебя, наверняка, есть знакомые среди придворных рабов, — сказала я, буравя ее глазами. — Если нет, то обзаведись. За любые сведения об Афине будешь получать щедрое вознаграждение. А теперь вон отсюда.

Посмотрим, что из этого выйдет.

— Павлин! — холодно произнесла Флавия. — Неужели тебе больше нечем заняться, как шпионить за Теей?

— Я не шпионю, — попытался оправдаться Павлин, правда, не слишком убедительно.

— Ты следишь за ней в окно вот уже целый час!