Хозяйка Рима
Шрифт:
— Не от меня зависит, жив я или нет, — пожал плечами Арий. Впрочем, иногда его мучили сомнения, а так ли это.
— Это магия? — как будто невзначай спросил как-то раз Галлий, когда Арий, закрыв глаза, сидел спиной к стене во дворе гладиаторской казармы после кровавой схватки с критянином. — Признавайся, ты часом не принимаешь зелье, какое якобы в Британии варят друиды? Может, это оно делает тебя непобедимым? Я слышал много таких историй.
— Ничего подобного, — поспешил ответить за друга Геркулес, прежде чем Арий успел открыть рот. — Это самое обыкновенное бессмертие. Он получил его в дар.
— В дар от кого?
— От
Арий закатил глаза и сделал глоток вина.
— Выдумки! — огрызнулся Галлий.
— Никакие не выдумки! Если хочешь кого-то обвинить, то обвиняй только себя! И не приходи ко мне лить слезы, когда я в один прекрасный день натравлю его на тебя, — карлик расплылся в ухмылке. — Впрочем, первым делом он придет не за тобой. Первым делом он придет за императором. «Господин и бог»! Как же! Он лишь потому бог, что сам себя им провозгласил. Посмотрим, как испугается он, как затрясется от страха, когда поймет, что все это время играл в кошки-мышки с судьбой. Да-да, наш Варвар первым делом сведет счеты с Домицианом. И лишь потом придет за тобой. Он явится за тобой в глухую полночь…
— Послушай, карлик, за такие речи я тебя высеку. — Галлий возмущенно поднялся с места и, громко топая, вышел, оставляя за собой шлейф благовоний.
— Знаешь, что меня больше всего забавляет? — Геркулес повернулся к Арию. — Иногда мне кажется, что ты и впрямь бессмертен. Представляешь?
Арий ногой начертил на песке двора круг и поморщился от боли — давало знать о себе плечо, разодранное до кости леопардом во время последнего выхода на арену.
— Божественный Арий. — Геркулес улыбнулся, глядя на безымянную собачонку. — Как тебе это нравится, а, псина?
Хромоножка заскулила и принялась жевать кожаную перчатку.
Глава 16
Тея
Брундизий, 91 г. н. э.
— Умерла? — я резко обернулась. — Юлия умерла?
— Так мне сказали. — Пенелопа сочувственно наморщила нос. — Отошла в мир иной…
— Но… как? — растерялась я. — Ведь ей всего двадцать три или двадцать четыре. Она еще совсем молода! Как это случилось? — Услышав наш разговор, к нам подошли две прачки и наша новая арфистка из Коринфа.
— Кто ее знает, — пожала плечами Пенелопа. — Говорят, будто ее свела в могилу лихорадка. Но я слышала и другое. Будто она сама наложила на себя руки. Пронзила кинжалом живот.
— То, что она вспорола себе живот, это так, но вовсе не для того, чтобы свести счеты с жизнью, — сказала одна из прачек, понизив голос. — Просто у нее были кое-какие неприятности, ну, вы понимаете, о чем я, и она пыталась от них избавиться.
Среди собравшихся вокруг пробежал шепоток. Я повернулась и отошла к центру атрия. С крыши лились потоки холодного зимнего дождя, стекая по желобам в выложенный голубой плиткой бассейн посередине внутреннего двора. Умерла. Юлия, племянница императора, умерла. Я прислонилась лбом к мраморной колонне, вдыхая запахи рыбы и смолы, которые ветер приносил с пристани. Я не была лично знакома с Юлией, но однажды мне случилось встретить ее ясным солнечным утром рядом со святилищем Юноны. Это был день ее свадьбы. Я смотрела
Впрочем, мы все прекрасно знали, почему. Или, по крайней мере, нам так казалось. Даже здесь, в Брундизии, до нас доходили слухи. Я помнила ее, бледную и осунувшуюся, под красным покрывалом, когда она шагнула в объятия своего дяди во время ритуального похищения невесты… От меня тогда не скрылось, как жених был вынужден обеими руками оттащить ее прочь.
— То есть она умерла, пытаясь избавиться от ребенка, — спокойно сказала я. — Чьего ребенка? Императора?
— Ой! — ужаснулась наша новая музыкантша и сморщила хорошенький носик. — От собственного дяди?
— Ты не должна повторять досужих сплетен, — строго произнесла Пенелопа. — Говорят, император от горя не находит себе места. Но это еще не повод для того, чтобы повторять всякие гнусности.
С этими словами Пенелопа возмущенно удалилась.
— Не находит себе места от горя, — задумчиво повторила я. — Но по кому его скорбь? По племяннице или любовнице?
— Я слышала, что она точно была его любовницей, — пожала плечами одна из прачек. — И вот теперь его гложет совесть, потому что он вынудил ее избавиться от ребенка.
— Но почему? — Я протянула руку под дождь. Проливные дожди в этом месяце окончательно испортили такой веселый праздник как Луперкалии. — Домициану нужен наследник. С какой стати ему приказывать ей вытравить плод? Да, она его племянница. Но уже были случаи, когда императоры брали в жены племянниц. При желании он мог бы заставить Сенат признать ее супругой, а ее ребенка — наследником.
— Значит, ему это было не нужно, — сделала вывод наша новая арфистка. — Императоры странные люди.
Это точно.
Рим
— Кисть частично утратит подвижность, — произнес лекарь, снимая повязку. — Особенно два крайних пальца. Похоже, им слишком досталось за последние годы. Скажи, сколько раз ты их ломал?
— Сказать по правде, не помню. — Арий принялся разминать руку.
— И что это было на этот раз? Рукоятка меча?
— Нет, шишка щита.
— Сочувствую, — вздохнул лекарь и нахмурился. — Советую тебе не напрягать руку еще пару недель. Иначе пальцы твои хрустнут и сломаются, словно сухие прутья.
— Не бойся, — Арий накрыл больную руку здоровой. — У меня сейчас передышка.
— И это правильно. Я слышал, будто император временно отменил все празднества и игры. Это так?
— Ммм…
— А все из-за его племянницы. Она была в Кремоне, и поскольку там стоит страшная жара, с похоронами нельзя было медлить. Говорят, император был вне себя от ярости, когда его племянница вернулась в Рим уже в погребальной урне.
Арий почему-то представил себе, как Домициан одним взмахом руки отшвыривает от себя урну с прахом, как она разбивается на мраморном полу, как рот его открывается в немом крике, как он, обезумев, опускается на колени и начинает трясущимися руками сгребать серый, маслянистый пепел. Арий поспешил прогнать от себя эту жуткую картину.