Хозяйка розария
Шрифт:
Как всегда, его нежность и понимание успокоили Беатрис.
— Конечно, ты прав, — сказала она, — но мне хотелось бы поскорее с этим покончить. Я… мне здесь очень нелегко.
— Мне приехать? — спросил Фредерик. — Если хочешь, я буду на острове со следующим пароходом.
Она невольно улыбнулась.
— Фредерик, не можешь же ты оставить своих студентов одних в аудитории. У меня все в порядке, я справлюсь.
— Я тебя люблю, — тихо сказал Фредерик.
— Я тоже тебя люблю, — ответила она. «И буду очень рада, когда снова тебя увижу», —
На следующий день она встретила Жюльена.
Встреча была неожиданной, как гром с ясного неба. Ни к чему на свете не была она так плохо готова, ничто не было бы более неожиданным, чем это потрясение. Утром, вместе с женщиной-маклером пришли первые клиенты осматривать дом, но при взгляде на них Беатрис стало ясно, что из этого дела ничего не выйдет. Парочка показалась ей мелочной и придирчивой. Толстый мужчина с бледным одутловатым лицом молча расхаживал по дому, время от времени строя кислую мину, а его жена без умолку задавала вопросы, критикуя все, что попадалось ей на глаза. Маклерша реагировала на эти проявления неприкрытого недовольства деланным юмором, отвечая на недовольство непринужденной веселой болтовней, которая с каждой минутой все больше и больше действовала Беатрис на нервы. Ей было невыносимо слушать, как какая-то парочка нуворишей ругает единственное достояние ее родителей. Хелин, как ребенок радовалась недовольству клиентов, и это еще больше омрачало настроение Беатрис, хотя Хелин имела все основания для радости и упрекать ее за это было бы глупо.
Когда муж, жена и говорливая маклерша наконец ушли, Беатрис надела крепкие ботинки и отправилась гулять в Пти-Бо. День был холодный и ветреный, воздух — кристально-чистый, над морем не было даже намека на туман. Солнце то и дело скрывалось за стремительно несущимися по небу облаками. Фруктовые деревья вдоль дороги отцвели, скоро урожай.
«В конце лета можно будет полакомиться ежевикой», — подумала Беатрис, но сразу вспомнила, что у нее не будет больше ни одной осени на острове.
Сначала она заметила женщину — черноволосую привлекательную женщину, сидевшую на стоявшей у дороги скамейке. С нее открывался великолепный вид на море и на крутые скалы, обрамлявшие бухту. Солнце как раз вынырнуло из-за облаков, и ландшафт сразу заиграл яркими красками. Море блестело глубокой, яркой бирюзой. Женщина на скамейке сияла. На ней были короткие, до колен, светлые бриджи и короткий темно-серый свитер. Выглядела женщина веселой и счастливой. Черные как смоль волосы блестели, словно их каждый день полировали бархатом.
«Как заразительно она улыбается», — подумала Беатрис, и, подойдя ближе, заметила мужчину, который, присев на корточки в нескольких шагах от скамейки и держа перед глазами огромный фотоаппарат, торопливо делал снимок за снимком. Женщина не меняла позы, но изобретательно играла своим лицом, меняя улыбку — она становилась то теплой и нежной, то кокетливой и соблазнительной, то сдержанной и таинственной. В этом угадывалась какая-то профессиональная
Этот мужчина был Жюльен.
Прошло одиннадцать лет после окончания войны, шестнадцать — после их первого знакомства. Она нашла, что Жюльен почти не изменился. Теперь он выглядел немного старше, но был силен и выглядел свежим и отдохнувшим. Лицо и руки были покрыты темным загаром, он ничем не напоминал тот бледный призрак, каким был, когда сидел на чердаке дома доктора Уайетта. Но она видела его и загорелым, когда он работал у Эриха, так что и этот новый его облик не слишком удивил Беатрис. Это был ее Жюльен.
Он узнал ее тотчас, так же мгновенно, как и она его. Он опустил фотоаппарат и изумленно уставился на Беатрис. Черноволосая женщина сразу поняла, что что-то произошло, и обернулась. Все трое в упор смотрели друг на друга, в воздухе витало почти осязаемое напряжение.
Жюльен оправился от изумления первым.
— Беатрис! — крикнул он. — Что ты здесь делаешь?
Он говорил по-французски, и она ответила ему на том же языке.
— Думаю, что нет ничего странного в том, что я здесь. Что ты здесь делаешь?
Он улыбнулся. Смущение прошло, он взял себя в руки и овладел положением.
— Путешествую по следам моего прошлого. Сюзанна захотела узнать, где я был во время войны.
Черноволосая женщина улыбнулась.
— Жюльен очень много рассказывал мне о тех временах. Наконец я не выдержала и сказала ему, что хочу посмотреть сцену его тогдашней жизни.
— О, — только и сказала Беатрис. Она понимала, что это восклицание звучит глупо, но ничего более удачного не пришло ей в голову.
— Ты не хочешь нас представить? — спросила Сюзанна, повернувшись к Жюльену. Очевидно, она была хозяйкой положения.
Жюльен выполнил ее просьбу, несколько помедлив.
— Моя жена Сюзанна, — сказал он. — Беатрис Стюарт, моя… подруга из тех времен.
Беатрис протянула руку Сюзанне.
— Беатрис Шэй, — сказала она. — Я замужем.
Сюзанна снова улыбнулась. Она просто излучала неотразимое обаяние.
— Как приятно познакомиться с вами, Беатрис. Мне так хочется познакомиться со всеми людьми, которые в то время имели какое-то отношение к жизни моего мужа. Вы не окажете мне любезность и не поужинаете ли с нами сегодня вечером?
Беатрис сразу заметила, что эта идея отнюдь не вдохновила Жюльена, но возразить он не мог и только кивнул, изображая на лице радость.
— Конечно, это было бы прекрасно. Если у тебя есть время, Беатрис…
Инстинкт подсказывал, что от этого приглашения лучше отказаться. Одновременно, она понимала, что ее разбирает страшное любопытство, что она так потрясена неожиданностью этой встречи, чтобы пренебречь ею. Всплыло что-то старое, похороненное, забытое и отброшенное, что-то дикое, легкомысленное, рискованное вылезло из прежних, давно миновавших времен и заставило звучать давно умолкнувшие струны. Она сделает это. Она хочет еще раз послушать звон этих струн.