Хозяйка розария
Шрифт:
— А теперь? — Мэй не унималась. — Теперь у тебя кто-нибудь есть?
— Откуда? Я учу избалованных богатых дам из высшего света французскому. С кем я могу там познакомиться?
— Возможность всегда есть. Ну хорошо, у тебя действительно либо никого нет, либо ты не хочешь говорить. Но когда ты освободишься, возвращайся, мы все будем очень рады.
— Кто будет очень рад? — огрызнулась Беатрис, чувствуя, как в ней закипает раздражение. — Ты будешь счастлива в семье. Не думай, что у тебя будет время на кого-то еще, тем более, когда родится ребенок!
— Во-первых, обрадуется Хелин, — сказала Мэй. — Она чувствует себя здесь очень одинокой.
—
— Да, она часто жалуется, — осторожно сказала Мэй, — но она действительно одинока. По-настоящему она не общается на острове ни с кем. Только со мной и немного с моими родителями. Это так трагично, стать молодой вдовой.
— У нее есть все возможности начать жизнь сначала. Но, возможно, не здесь. Ей надо вернуться в Германию. Я не понимаю, почему она до сих пор этого не сделала.
— Там все начнут показывать на нее пальцами. После войны вдруг выяснилось, что все немцы были против Гитлера. Послушать их, так можно подумать, что все они участвовали в сопротивлении, — язвительно сказала Мэй. — Тогда, правда, непонятно, как Гитлеру удалось так долго продержаться. Комично, да? Но Хелин, как вдове офицера СС, будет трудно это говорить. Она не сможет представиться невинной овечкой. Поэтому я понимаю, почему она не хочет возвращаться в Германию.
— Но и здесь ей не лучше, как ты сама говоришь, Мэй. Что бы она ни делала, это ее жизнь. Она должна все решать сама. Не может же она всю жизнь цепляться за меня. Она мне не мать и не сестра. Я за нее не отвечаю.
— Но она рассчитывает на тебя, — сказала Мэй.
Беатрис резким движением схватила с плиты чайник с кипящей водой и начала лить воду на фарфоровый фильтр кофейника. Она делала это так торопливо, что пролила половину воды на стол.
— Но я на нее не рассчитываю! — зло произнесла она.
Хелин пролила море слез, провожая Беатрис в начале января обратно в Лондон. День был дождливый и ветреный, Гернси показывал себя во всей своей коварной красе. Беатрис хорошо понимала, что Хелин страшно не хочется одной возвращаться домой, где единственными ее занятиями были решение кроссвордов и ожидание развлекательных радиопередач.
— Я знаю, — рыдая говорила она, когда они стояли в порту и Беатрис нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, так как ей уже давно пора было садиться на пароход, — что ты едешь в Лондон только из-за этого человека. Он окончательно вскружил тебе голову. Я для тебя уже вообще ничего не значу.
— Это сущий вздор! — раздраженно возразила Беатрис. — Я возвращаюсь, потому что в Лондоне у меня дела, которые я не могу отложить, и я надеюсь, кроме того, найти там настоящую работу. Вот и все.
— Но он так часто звонил! — глотая слезы, выдавила из себя Хелин. Ветер трепал ее мокрые волосы. Она был слишком легко одета для такой погоды и сильно дрожала. У нее был вид беззащитного обиженного ребенка. — И не рассказывай мне, что это для тебя ничего не значит!
Фредерик Шэй звонил еще два раза: под Новый год и в начале января, чтобы спросить, когда Беатрис будет в Саутгемптоне, чтобы он смог ее там встретить. Беатрис говорила с Фредериком сухо и по-деловому, но заметила, что Хелин оба раза внимательно прислушивалась и очевидно инстинкт подсказал ей, что по телефону разговаривают люди, не совсем безразличные друг другу. Это сильно встревожило Хелин. У Беатрис было такое впечатление, что Хелин слушает и внимательно анализирует каждое ее слово, каждый вздох.
— Мистер
— Но это же совсем разные вещи! Она будет сидеть напротив меня, а я все эти вечера буду думать о том, что на этом месте должна быть ты. Мне будет так грустно и…
— Хелин, возьми себя в руки! — резко произнесла Беатрис. — Единственное, что я могу сделать, это прислать к тебе Мэй, и попросить, чтобы она время от времени заходила к тебе. Что она, кстати, очень трогательно, делает и сама. Тебе живется лучше, чем многим. К тому же тебе всего лишь немного за тридцать. У тебя есть все возможности завязать новые знакомства.
— Как? Из-за Эриха я…
Беатрис знала литанию, которая должна была сейчас последовать, наизусть, она слышала ее сотни раз. Она обняла Хелин, легонько поцеловала ее в щеку и сказала:
— Мне надо идти. Не вешай голову, счастливо!
Она схватила чемодан и побежала по трапу. Оборачиваться она не стала. Она не хотела брать с собой в Англию ни укоризненный взгляд Хелин, ни ее искаженное страданием лицо.
Вернувшись в Лондон, она стала часто встречаться с Фредериком Шэем. Они вместе обедали, ходили в кино и в театры, а в начале февраля Фредерик повез ее в Кембридж, чтобы показать мир, который он считал своим домом. Это были два звенящих от мороза зимних дня. Тонкий слой снега лежал на лужайках и крышах зданий колледжей. Там, где исчезала за горизонтом речка Кем, в пастельном ледяном небе висело красноватое солнце. Беатрис сняла номер в маленькой гостинице близ колледжа Святой Троицы, но, прежде чем идти в бар, Фредерик пригласил ее в свой дом, стоявший на окраине Кембриджа. Вдоль поднимавшейся вверх дороги стоял длинный ряд домов, в середине которого находился дом Фредерика. Дом был сложен из белого камня, крышу украшали слуховые окна с синими переплетами, входная дверь была выкрашена веселой голубой краской. В палисаднике росли кусты. Теперь они были голые, и Фредерик объяснил, что это жасмин, и летом вся улица наполняется его ароматом. В садике за домом тоже рос жасмин, две яблони, возле которых приютился каменный колодец, похожий на купель.
— Подарок моих студентов, — пояснил Фредерик. — Летом он наполняется водой, и я бросаю туда розовые лепестки.
Дом был небольшой, но очень уютный. Почти во всех комнатах были высокие, до потолка, стеллажи, уставленные книгами. В комнатах было промозгло, сыро и холодно.
— Прошу прощения, что здесь так неуютно, — извинился Фредерик, — но я не был здесь уже несколько месяцев.
— Фредерик, нельзя оставлять дом нетопленым на зиму, — сказала Беатрис. — У вас же все испортится — книги, мебель… У вас нет экономки, которая следила бы за домом?
— Нет.
— Надо включить отопление и затопить камин. В эти выходные надо как следует протопить дом.
Они решили, что сегодня никуда не пойдут. Фредерик отправился в магазин купить что-нибудь съестного, а Беатрис включила во всех комнатах газовые обогреватели, принесла из подвала дров и жарко растопила камин в гостиной. Потом она ненадолго открыла окна, чтобы выветрить запах плесени, появившейся на стенах. Постепенно в доме стало тепло и уютно. Беатрис села на пол перед камином и принялась смотреть на огонь, чувствуя, как ее охватывает приятная истома.