Хозяйка розового замка

Гедеон Роксана Михайловна

— Несомненно, племянница. И именно поэтому вы смотрите на меня с такой яростью.

Усмехаясь, она пошла к выходу. Потом обернулась и спросила:

— Надеюсь, вы собираетесь крестить мальчика?

— Разумеется.

— И когда же?

— Сначала нужно дождаться, чтобы я поднялась с постели, а потом уж говорить об этом.

Она ушла, и тогда я впервые задумалась о крещении. Конечно, мое выздоровление было важной причиной отсрочки, но не единственной. Анна Элоиза ничего не знала о том, что мой отец жив. А я именно из-за отца хотела отложить крещение.

Я бы хотела, чтобы он присутствовал на этом торжестве. Все-таки ребенок будет назван его именем. Как можно было отказаться от мысли сделать принцу такой подарок?

Александр отсутствовал два или три дня и вернулся к самому моему дню рождения.

Он привез великолепные подарки. Для меня и для малыша. Восхитительный выбор тканей — шелков, бархата и атласа, приобретенных в Нанте на купеческих кораблях, пришедших из Индии, и купленных в лионских мануфактурах. Невероятно красивый плащ из белого меха на подкладке из тонкой шерсти и белого атласа, с широким капюшоном, вышитым по краям золотом и серебром. Три платья по парижской моде — темно-красное, лазурное и золотистое. Изящный ларец для драгоценностей, сделанный из черепахи и инкрустированный золотом; в крышке было встроено зеркало… Это не считая нового набора жемчужных и бриллиантовых булавок, набора черепаховых блестящих гребней и тысячи кружевных надушенных платков.

А для малыша был куплен миниатюрный ангел из золота и эмали, созданный знаменитым итальянским художником шестнадцатого века. Ангел содержал в себе маленький восковой шарик, сделанный во время пасхальной мессы самого папы в Риме, и это придавало подарку значимость реликвии, обеспечивающей поддержку святых и девы Марии. И, конечно, герцог позаботился о маленьком образке для ребенка, освященном в часовне Лурдской Божьей Матери.

Время шло, а Ле Пикар задерживался. Я уже поднялась с постели, и нашему сынишке исполнился один месяц, когда, наконец, Александр заговорил со мной о том, что дальше откладывать крещение нельзя.

— Отец Ансельм уже исходит нетерпением, — сказал он мне. — Он утверждает, что это грех — ждать так долго и подвергать ребенка риску остаться некрещеным.

— Что значит «остаться»? Наш малыш не собирается умирать!

— И все-таки ждать не следует, Сюзанна. По многим причинам. Мои люди, шуаны — вы же знаете, какие они католики. Им не нравится, что мой сын до сих пор не христианин. Я должен подавать пример благочестия.

Я лукаво взглянула на мужа.

— Вы? Благочестия?

— Ну хотя бы внешне, carissima.

Я никогда не спрашивала Александра, насколько он религиозен. Вероятно, не больше, чем я. Но мы жили в Бретани, и жили среди крайне набожного населения, стало быть, нас обстоятельства вынуждали делать так, как хотели окружающие. А они если не хотели, то явно ждали от нас этого. Иначе шуаны, чего доброго, разочаровались бы в своем начальнике. А мы если и чувствовали себя здесь в какой-то мере защищенными, то только благодаря поддержке местных жителей.

Александр, видя, что я огорчена, ласково погладил меня по щеке.

— Не

печальтесь, дорогая. Ваш отец все равно будет горд и счастлив. Он поймет, почему мы не могли ждать долго.

— Да, действительно, — прошептала я. — Ждать нельзя… Но кого же тогда…

— Что, милая?

— Кого же мы выберем в крестные, Александр?

— Мы можем разделить наш выбор. Вы берете крестную мать, а я — отца.

Я всерьез задумалась. Да, подойти небрежно к этому вопросу было нельзя — все-таки речь шла о маленьком наследнике рода дю Шатлэ. Я бы охотно выбрала Маргариту, но… но понимала, что это слишком рискованный выбор.

— Что вы скажете о графине де Лораге, дорогой?

— Я согласен.

— Ну, а вы? Вы-то, конечно, хотите, чтобы крестным отцом стал Поль Алэн?

— Увы, нет.

Я удивленно посмотрела на мужа. Он произнес:

— Я бы предложил кандидатуру Жоржа Кадудаля.

Мне словно плеснули ледяной водой в лицо.

— Кадудаля? О, что за вздор, Александр? Этот человек даже не аристократ, у него такое темное прошлое и…

Герцог резко прервал меня:

— Его прошлое — это сплошная борьба за восстановление монархии, и даже если Кадудаль не аристократ, то он командует всеми аристократами Бретани, и в этом случае я не считаю возможным позволить своему родовому тщеславию говорить слишком громко.

Я недоверчиво смотрела на него.

— Кадудаль — мой друг, запомните это, сударыня.

— Сударыня? Стало быть, стоит нам разойтись во мнениях об этом человеке, и вы уже называете меня сударыней?

— Могу я спросить, что вы имеете против него?

Я пожала плечами. Что? Я и сама бы не могла объяснить. Просто этот великан всегда появлялся, чтобы увезти Александра. Его появление неизменно приносило какую-нибудь неприятность. Все это я немедленно высказала герцогу.

Он слушал очень внимательно, а потом улыбнулся.

— Вы ошибаетесь. Я Кадудалю не слуга. Мое участие в шуанерии — это мое собственное решение.

— Подумайте, Александр, ведь если этот человек попробует сюда приехать, нам придется принимать столько мер предосторожности! Это будет уже не праздник… Мы должны будем воздвигнуть вокруг чуть ли не крепостную стену, чтобы спасти этого вашего Кадудаля от полиции…

— У нас теперь есть подземный ход. Кроме того, Кадудаль может и сам о себе позаботиться. Впрочем… имею ли я право выбора? Мы, по-моему, договорились разделить наши роли.

Я смирилась, хотя в душе была просто в ужасе. Александр иной раз совершает просто безумные поступки. Он хочет с самого первого дня заклеймить своего сына клеймом роялиста. Все будут говорить о малыше: Боже, да ведь это тот самый, у кого крестный отец — Жорж Кадудаль!

Крестины должны были состояться 28 мая 1797 года, в день вознесения Господня, в дворцовой часовне Белых Лип.

6

Этот день, задуманный первоначально как достаточно скромный семейный праздник, вылился в такое торжество, которого давно не знали ни Белые Липы, ни округа.