Хозяйка собственного поместья

Шнейдер Наталья

— Говорите, отходы тоже пойдут в дело? На спирт или на корм скоту? А саму свеклу можно выращивать в севообороте. — Виктор дернулся, как будто собирался немедленно куда-то бежать, но вовремя спохватился, что мы за столом. — Настя, это прекрасная идея, и…

И ты намереваешься ею воспользоваться.

Впрочем, мне было не жалко. Стоило только подумать о масштабах работ и денежных вложений, как волосы дыбом вставали. И это не говоря о создании технологии, я-то ведь только общие принципы знала. Я это не потяну, а у Виктора есть деньги, земли и

люди.

— Я немедленно напишу знакомым в столице, пусть добудут для меня сочинение того профессора. Кажется, у меня еще остался запас белой кормовой свеклы, я велю управляющему разобраться. Если все получится, я подам прошение о привилегии на производство. И, конечно, отблагодарю вас.

— Привилегии? — переспросила я.

— Императорской привилегии, которая разрешает что-то производить или продавать только тем, у кого она есть. Вроде откупа на продажу водки, — пояснил Виктор. — Правда, привилегии даются тем, кто придумал что-то новое. Обладатель привилегии может сам делать и продавать то, что он придумал, а может продавать рецепт или чертежи.

Патент! В этом мире существуют патенты! И авторские права!

— И как получить эту привилегию?

— Прошением на императорское имя, с обоснованием пользы для государства, — пожал плечами Виктор, точно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Вы хотите попросить привилегию на выработку сахара из свеклы себе?

— Нет, — улыбнулась я. — Как я уже сказала, слишком много расчетов, да и пользу для государства я обосновать не смогу. Так что занимайтесь этим сами, а я от души порадуюсь, если у вас получится.

В самом деле от души. Идея мало стоит без реализации, и если Виктор сможет ее реализовать — пусть действует. Зато будет у кого дешевый сахар купить на варенье.

— Кажется, я очень сильно недооценивал вас все эти годы, — задумчиво произнес он. — Я готов заплатить за рецепт независимо от того, сумею ли его реализовать.

Я пожала плечами. Стоит ли требовать денег за шкуру неубитого медведя?

— Это же не рецепт в чистом виде, может быть, у вас и не получится его доработать. Сойдемся на полутора тысячах штук кирпича.

Виктор моргнул.

— В дополнение к вашему обещанию купить мне в городе…

— Все что ваша душа пожелает, — кивнул он. Улыбнулся. — Но я и так собирался купить вам кирпич. Кажется, вы всерьез собираетесь замахнуться на Летний дворец: не купить, так построить. Иначе зачем вам такая прорва кирпича?

Марья как раз начала убирать посуду, так что можно было уже перестать быть любезной.

— Прежде чем делиться с вами планами, я бы хотела сперва попробовать тоже получить привилегию. На технологию…

Брови Виктора взлетели на лоб, и я поспешно поправилась:

— На способ копчения мяса, который не портит вкуса. И еще на один способ сохранения мяса, варений и солений.

Здесь знали квашение, мочение — по сути то же квашение, варили варенье, но о закрутках в нашем понимании не имели никакого представления. Осторожно порасспрашивав Марью, я выяснила,

что тушенку, как и варенье почти в привычном мне виде, матушка Настеньки изобрела случайно — когда все мясо не влезло в большой чугунок и она разложила его в маленькие горшки да так, горячим, и закрыла. Возможно, кто-то из хозяек тоже изобрел этот велосипед, но в городских лавках, со слов Марьи, ничего похожего на знакомые мне консервы не продавали.

Так что стоит получить патент, точнее, привилегию как минимум на пастеризацию. Домашние консервы сначала можно делать и самой — мама моя в сезон закатывала банки чуть ли не сотнями, и это с обычного деревенского огорода! У меня земли куда больше. Домашние консервы можно сперва продавать как деликатес, а потом, глядишь, получится купить еще земель и нанять работников. К тому времени мне придется научиться разбираться в людях, чтобы не повторилась история с нанятыми чужими мужиками.

— Я мог бы помочь вам составить прошение, — сказал Виктор. — Обещаю сохранить вашу тайну. Вы и без того подарили мне просто бесценную идею.

Обещание — это, конечно, хорошо, но…

— Ваше обещание останется в силе после развода? — спросила я, наплевав на хорошие манеры. — А то знавала я… Скажем, мой батюшка, вот уж кто был хозяин своего слова: сам дал — сам обратно взял.

Да простит меня мой папа, не имевший ничего общего с Настенькиным батюшкой, о котором я и говорила сейчас.

— Могу поклясться, — сухо сказал муж.

— Если нельзя верить на слово, то и от клятвы никакого толка не будет. Поверю вам.

— Благодарю. Тогда давайте сейчас же этим и займемся. Завтра управляющий заберет прошения и пошлет кого-нибудь в Ильин-град. А я напишу письмо своему другу-сенатору, и он проследит, чтобы прошение не затерялось.

Удобно быть князем. Есть кого послать, и друзья полезные. Но эту мысль я благоразумно придержала при себе.

Хорошо, что я согласилась на помощь Виктора. Чего стоило только начало прошения: «Всепресветлейшая, державнейшая великая государыня и императрица Мария Васильевна, самодержица всерутенская, государыня всемилостивейшая…» В жизни я бы не додумалась до таких оборотов.

Дальше я сообщала, что нашла способ сохранять продукты на несколько месяцев, а то и лет, и что это может пригодиться для снаряжения флота, «в путешествиях для открытия новых земель, чтобы к империи присовокупить», и для снабжения армии.

— Постойте, но для нужд армии и флота — это огромное производство! — подняла я голову. — У меня ни денег, ни земель, ни людей!

— Вы сказали, что вам нужна привилегия, а раз так, необходимо обоснование. Вы не обязаны обещать поставки армии и флоту, и без вас купцы за них передерутся, если вы захотите продать рецепт. А не захотите —организуете товарищество. Ваш рецепт, чьи-то деньги. Главное — найти хорошего управляющего.

Ладно, об этом я поразмыслю, если получу привилегию.

— Нужно будет приложить образец, — сказал Виктор, когда я закончила писать.