Хозяйка старой усадьбы
Шрифт:
Волосы падают на глаза, закрывая обзор. Поднимаю руку убрать непослушный локон, и замираю, глядя на пальцы. Где мой безупречный французский маникюр? Ногти на руке коротко и неровно пострижены, ни намёка на лак.
Подхватываю пальцами волосы. Локон длинный, я никогда такой длины не носила, особенно последние годы, предпочитая короткую стрижку, которая значительно экономила мне время на укладку.
– Ох, и напугала ты меня, милая!- послышалось над самым ухом. И только сейчас я осознала, что моя голова лежит на коленях
– Нянюшка!
Сама не поняла, как это слово сорвалось с моих губ.
– Очухалась.
Монахиня у костра тоже заметила, что я пришла в себя.
– Давно пора, нам бы затемно до постоялого двора добраться.
– А я вам, сестра Лусинда, сразу сказала, что можете назад воротаться. Я барыню встретила и домой сама доставлю. Авось повозка и не опрокинулась бы! И кровиночка моя в реку то не упала!
Женщина, у которой я так и лежала на коленях, прозрачно намекала на излишний вес сестры Лусинды. Женщина, действительно, поражала своими объёмами.
Монахиня зло зыркнула в нашу сторону, и отвернулась.
Я попыталась сесть. Голова немного закружилась, деревья покачнулись, грозясь опрокинуться, но меня придержали заботливые руки.
– Каталина, деточка моя, сейчас, сейчас я тебя горячим отваром напою.
Женщина встала, поправляя длинную широкую юбку. Платок на голове скрывал её волосы. Толстая кофта из валяной шерсти украшена оторочкой из овчины. Я с удивлением разглядывала странную одежду, а когда глянула в лицо, то сразу узнала ту самую женщину, которая обнимала маленькую девочку там, в моём сне. Она стала много старше, но легко узнаваема.
Похлопотав у костра, женщина принесла мне большую глиняную кружку, от которой валил пар.
– Горячее, не обожгись, - протянула она мне кружку.
Я обхватила её двумя руками, наслаждаясь теплом, согревающим ладони. От отвара приятно пахло травами, с удовольствием сделала первый глоток. Горячее варево согревало продрогшее тело, возвращая к жизни.
Вскоре прошла и головная боль, и озноб. Оставался только вопрос, что со мной приключилось? Его-то я и озвучила.
– Что случилось? Ничего не помню.
– Да как же, деточка моя? Аль ты головой сильно стукнулась?
Женщина, которая в моем сознании стойко ассоциировалась со словом «нянюшка», всплеснула руками и принялась ощупывать мою голову.
Её шершавые пальцы ласково рылись в моих волосах, слегка царапая нежную кожу, пока не нащупали что-то на затылке.
– Ох, шишка, что твоя слива! Ничего, я тебе мази приложу, как рукой снимет!
Пока нянюшка проводила все эти манипуляции, сестра Лусинда подозрительно посматривала на меня. Узкие губы, сжатые в тонкую полоску, явно намекали на её недовольство. Под этим взглядом я поостереглась расспрашивать дальше, что же на самом деле произошло.
Допив отвар, вернула кружку нянюшке.
– Как ты, деточка?
Сердобольная
– Всё хорошо, нянюшка, только устала очень, можно я ещё немного полежу?
– Полежи, полежи, деточка.
Меня снова заботливо закутали в жесткое одеяло, которое нещадно кололось, а под голову подсунули большую сумку из грубой кожи, донельзя затёртую и старую.
Свернувшись калачиком, подтянув колени повыше, прикрыла глаза. Мне нужно время, чтобы обдумать и понять случившееся.
Итак, что последнее я помню?
Помню, как расставаясь с подругой Юлькой, едва сдерживала слёзы, как села за руль машины, и поехала в аэропорт. На повороте, у самого моста нажала на тормоз, вот только педаль провалилась, а машина, набирая скорость под уклон, словно в замедленной съёмке, пробила ограждение и носом вперёд полетела вниз. Как так могло случиться, ведь Андрей только сегодня забрал машину из техобслуживания?
Вспомнились суетливые движения мужа, когда он совал мне в руки ключи, как отводил взгляд. Неужели он? Решил от меня избавиться? Опоздал, милый! Хотя, я бы даже сказала ему спасибо, его стараниями я не буду доживать свои последние дни в страдании и боли.
Осталось понять, где я и что со мной происходит?
На ум приходит два варианта, и первый - я всё же выжила, и сейчас в коме под капельницами вижу очень красочный сон.
Вариант второй, люди не врут, и жизнь после смерти существует. Только моя, почему-то, началась сразу во взрослом теле? Кстати, а сколько мне лет? Нянюшка называет меня «деточкой», но это тело точно не принадлежит ребёнку. Скорее подростку, судя по тоненьким пальчикам и узеньким ладошкам.
В первом варианте от меня ничего не зависит, и я могу лишь мечтать никогда не приходить в сознание. А вот если меня действительно отправили «на перерождение», то нужно потихоньку подстраиваться под новую жизнь, стараясь не выдать себя. Неизвестно, как тут к таким переселенцам, как я, относятся. В памяти ещё свежи уроки истории о гонениях инквизиции. Вдруг здесь тоже есть что-то подобное.
Тогда для меня самым опасным человеком в этой троице является сестра Лусинда, от её цепкого взгляда у меня по всему телу мурашки.
А вот нянюшка вызывала у меня только позитивные эмоции. Да и широкоплечий бородатый мужик, Касьян, кажется, хлопотавший у старой облезлой повозки, тоже не казался опасным.
Из-под ресниц наблюдала за всем, что происходило на поляне, пытаясь понять, куда же я попала.
Судя по тому, что повозка на лошадиной тяге, одна штука которой паслась неподалёку, пощипывая первую весеннюю травку, автомобилей здесь нет. Хотя не факт, может меня забросило в такую тмутаракань, где проще вот так, на лошадке.