Хозяйка Судьба

Мах Макс

При этом известии, глаза Мины чуть не вылезли из орбит, и не в силах сказать в ответ что-либо вразумительное, она только пискнула, зажала рот белой ладошкой, и опрометью бросилась обратно в дом. Впрочем, к чести девушки, опомнилась она раньше, чем добежала до лестницы. Внезапно остановившись на бегу, она резко развернулась, от чего колыхнулись ее тяжелые юбки, и снова побежала, но теперь уже, возвращаясь к Карлу и его спутникам.

— Ох! — выдохнула она, снова останавливаясь перед ними. — Простите мою невежливость, добрые господа. Пожалуйте в дом, а я сейчас же передам ваши слова дедушке.

8

Элиас Ругер был грузным

человеком в том возрасте, когда старость уже подступает к мужчине вплотную, и только он волен решать, считать ли себя все еще «зрелым мужчиной», или все-таки уже стариком. Но, по-видимому, глава торгового дома Ругеров, имел на этот счет ясное и однозначное мнение. Поэтому, хотя борода его и была бела, глаза мастера Элиаса были полны воли и энергии, и спину он держал прямо, как и подобает человеку, которого не успело — или просто не смогло — «согнуть» безжалостное время.

Он вышел им навстречу из своего рабочего кабинета, высокий, осанистый, в тяжелом, подбитом и отделанном по краям куньим мехом шарлаховом шаубе [46] , украшенном объемным орнаментом из серебряного шнура. Сопровождал его еще один представительный и богато одетый мужчина — по-видимому, это и был отец Мины, Гвидо-младший — в бороде которого тоже пробилась уже седина, но который, все-таки, был много моложе главы дома Ругеров.

— Рад приветствовать вас, дамы и кавалеры, в моем скромном доме, — сказал мастер Элиас, остановившись в трех шагах от Карла и отвесив церемонный, но не умаляющий его достоинства, поклон. — Это большая честь для меня, — продолжил он, между тем решая, по-видимому, которая из двух, представших перед его взором блистательных дам, является принцессой, о которой сообщила ему внучка.

46

Шауб — распашная, расширенного силуэта, на подкладке мужская одежда. Шарлах — плотная шерстяная ткань, преимущественно, красного цвета.

— Прошу вас, ваша светлость, — продолжил он через мгновение, опередив тем самым Карла, уже решившего, было, вмешаться и представить хозяину дома Дебору. Однако этого не потребовалось. Мастер Элиас уже склонялся во втором, гораздо более низком поклоне именно перед ней. — Пройдемте в гостиную, ваша светлость, господа! Там я полагаю, нам будет гораздо удобнее, чем в моей пыльной рабочей комнате.

«Он видел Дебору раньше, или это чутье талантливого негоцианта? Любопытно», — Карл церемонно подал руку Деборе и повел ее за показывающим им дорогу Элиасом Ругером, приходящимся ему, судя по всему, племянником. Пусть и сводным. Во всяком случае, характерная лепка лица и цвет глаз указывали как будто на близкое родство именно с Гвидо, который, надо полагать, в свое время — пока был жив — звался Старшим.

— Итак, — сказал почтенный негоциант, когда все расселись в просторной, на диво хорошо и со вкусом отделанной и обставленной комнате, служившей в этом доме гостиной, как назвал ее мастер Элиас, следуя, вероятно, поморской традиции, или приемным залом, как, наверняка, называли бы ее в Загорье. — Каким богам я должен принести жертвы, за случай, приведший в мою скромную обитель принцессу из дома Вольх?

— Мы просто путешествуем, — мягко остановила его несколько излишне напыщенную речь Дебора. — И я попросила моего жениха, — она положила свои обтянутые лайкой пальцы на руку Карла, как бы представляя его хозяину дома. — Чтобы он показал мне свой родной город.

— Вот

как? — поднял в удивлении брови Элиас. — Но… Прошу прощения, добрый господин, я, кажется, стал несколько глуховат. Как вы сказали, ваша светлость, вас зовут?

«Умен!» — отметил Карл, который, как и все остальные его спутники, хозяевам дома представиться «не успел».

— Разрешите представить вам, мастер Элиас, наших спутников, — сказал он, вставая из предложенного ему гостеприимными хозяевами кресла. — Принцессу Вольх вы узнали сами, что делает вам честь, ибо не многие знают ее в лицо — он не смог отказать себе в удовольствии еще раз посмотреться во все еще пьяные от любви и счастья глаза Деборы, и перевел взгляд на Конрада и Валерию, которые тоже, кажется, еще не отрезвели от хмеля прошедшей ночи. — Бан и банесса Трир, — чуть склонив голову в уважительном поклоне, представил он их и тут же «увидел» то, о чем, возможно, еще не знали и они сами.

«Кажется, мне скоро предстоит стать дедом… Внучка? Внук?» — но, скорее всего, как подсказывало художественное чувство, через девять месяцев следовало ожидать рождения именно мальчика.

Взмах мощного крыла… Торжествующий клекот победителя… И синие глаза матери… и бабушки…

«Горный орел? Скорее всего…»

— И, наконец, капитан Август Лешак, — сказал он вслух после короткой паузы, откладывая возникший в воображении образ в заветные глубины памяти. — А меня, мастер Элиас, называют герцогом Герр.

— Если бы вы, мой господин, не сказали, что вы герцог, — низко поклонился, поднявшийся на ноги одновременно с Карлом, Элиас. — Я бы подумал, что меня посетил император.

«А ты, оказывается, совсем не плохо разбираешь „слова“ жестов и взглядов».

— Но пока я не император, — улыбнулся Карл своему племяннику. — Все дело в том, мастер Элиас, что принцесса, как вы уже слышали из ее уст, является моей невестой, банесса же Трир — приходится мне родной дочерью, а капитан Лешак командует моей личной гвардией. Если добавить к этому, что с баном мы друзья, то характер наших отношений, на который вы только что изволили указать, становится исчерпывающе ясен. Не так ли?

— Так, — глаза негоцианта вдруг стали жесткими и внимательными. — Но вы, кажется, сказали Герр?

— Да, — кивнул Карл, понимая, что вопрос задан не спроста. — Бывали во Флоре, мастер Элиас?

— Бывал, как не бывать. Дела наши торговые, ваша светлость. Приходится ездить, как без этого. Бывал я и в Новом Городе, бывал и во Флоре. Лет тридцать назад или чуть поболее того… А память у меня купеческая, господин герцог, сами понимаете… Однажды во Флоре мне посчастливилось присутствовать при выезде Принцепса и я запомнил одну очень красивую молодую даму, сопровождавшую цезаря… Черноволосую и синеглазую, как вот госпожа банесса…

— Стефания Герра была моей женой.

— Вот-вот, — с готовностью закивал негоциант, взгляд которого, тем не менее, ничуть не изменился. — Стефания Герра, так и есть. А супругом ее, как я слышал, несколько позже стал имперский граф Ругер.

— Титул графов Ругеров теперь ношу я, — с любезной улыбкой пояснила Валерия, явно не менее других заинтересовавшаяся разговором, вернее напряженным его подтекстом.

— Но ее светлость принцесса, господин герцог, — гнул свою линию Элиас. — Кажется, только что сказала, что вы родом из Линда?