Хозяйка Тейновых холмов

Мур Лана

Страшно, блин!

Кто знает, что мне готовит незнакомый мир. Вдруг, как Алису, утащит под землю.

Наконец, решаюсь, прикасаюсь к литой металлической пластине, и по ладони пробегает тепло, пробирается под кожу, почти обжигает.

От негромкого щелчка я почти подскакиваю, а когда дверь с тихим скрипом открывается – отшатываюсь.

Страшно, аж жуть, но делать нечего. Это мое наследство, домой не вернуться, а ночевать больше негде.

Ну не дракула же меня там ждет, в конце-то концов, – подбадриваю я себя. После изумрудных лошадей и нелюбезного высокомерия черноволосого

Нефа, это было бы чересчур. Да и местные странно реагируют на мой наряд. Не понимаю, чем им моя пижама не угодила? Но есть шанс, что пока гипотетический недоброжелатель залипает на нее, я успею убежать.

С этими оптимистическими мыслями я шагаю на дорожку. Вполне веселенькую, выложенную хоть и неровным, но довольно симпатичным бледно-зеленым кирпичом.

Широкая и обрамленная разросшимися запущенными кустами, она прямо, как стрела, ведет и огибает чашу сейчас сухого фонтана. В его центре возвышается томная русалка с отбитым носом и почти искрошившими волосами, волной ложащимися на плечи и грудь.

Громкий шорох и раскачивающиеся ветки кустов заставляют отпрыгнуть и едва не завизжать.

– Кто здесь? – вглядываясь в непроглядную зелень, хрипло шепчу и уже жалею, что Ретфер оставил меня здесь одну. Сейчас он пришелся бы как нельзя кстати, чтобы поставить его между мной и непонятным шевелением в кустах. Пусть бы принимал удар на себя. Он мужчина, его не жалко, в отличие от меня любимой. Я у себя одна, и не хочу попадать под лапы или в зубы неизвестной живности. Что еще ждать от мира, в котором живут изумрудные лошади.

Чувствую, они мне не раз еще привидятся в кошмарных снах. Как оказалось, им удалось произвести на меня слишком сильное впечатление.

Огибаю чашу фонтана, заросшую какими-то ползучими растениями с мелкими ярко-фиолетовыми цветочками, и шагаю к возвышающемуся надо мной дому. При этом сама перед собой делаю вид, что совершенно уверена в том, что делаю.

Фасад с высокими колоннами, большими мутными от грязи окнами и дверями, рассчитанными, как минимум, на великанов.

Даже интересно, кем был загадочный венар Тейн, внезапно оказавшийся моим отцом. Что у него за комплексы, или мания к гигантизму?

Рассматриваю когда-то белые, а сейчас посеревшие и потрескавшиеся колонны с резными капителями, инкрустированные двери и все те же ползучие растения на стенах. Как же войти? Снова жалею, что отпустила Ретфера. Могла бы немного пококетничать, похлопать ресницами, восхититься мускулатурой, изобразить деву в беде.

Стоп. Я ведь итак дева в беде, но это совсем не тронуло черствое сердце Ретфера.

Надо было пригласить на рюмочку чая?

Хм… может, он, конечно, и пригодится в хозяйстве, но я ведь совсем не знаю этих мужчин. А вдруг они психопаты?

Нет-нет, сначала надо самой во всем разобраться, а пока попробую открыть дверь так же, как открыла ворота.

Воодушевленная, я прикладываю ладонь к стыку, где предположительно должен быть замок.

Кожу знакомо обжигает, и дверь со скрипом поддается.

Снова подозрительное шуршание и шевелящиеся на стене плети растений. Я зажимаю рот и ныряю в появившуюся щель – совсем нет желания встречаться

нос к носу с неизвестной живностью. Вдруг она ядовитая?

Захлопываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и… замираю, рассматривая открывшийся мне холл.

Да, он пыльный, часть окон затянуто вьющимися растениями, часть разбиты, а те, что уцелели, ужасно грязные. Ветерок с тихим шелестом переметает высохшие листья, видимо, занесенные через разбитые окна.

Опасаясь, что под ноги попадется какой-нибудь местный аналог мышей или крыс, иду осторожно, но к моему облегчению ничего подобного не встречаю.

Колонны с потрескавшейся глазурью подпирают высокий потолок со свисающими фестонами паутины, со стен свисают клочья свернувшихся обоев.

Холл выглядит очень и очень запущенным, но он… Он великолепен! Особенно, широкая лестница с некогда позолоченными, а сейчас растрескавшимися перилами. Поднимаясь почти из центра холла, она расширяется и расходится в разные стороны, становясь подвесной галереей.

Едва удерживаюсь от того, чтобы закрыть глаза и представить, как бы здесь могло быть, если привести все в порядок. Надеюсь, что оставленных денег хватит для восстановления этого чудесного дома. А живность…

Выведем или подружимся!

Ради такого дома я готова найти общий язык даже с тигром или летучей мышью.

Неужели с переселением в новый мир сбудется моя мечта о собственном отеле?

У меня даже руки дрожат от нестерпимого желания поскорее все осмотреть.

Больше не обращая внимания на пыль, устилающую пол толстым мягким слоем, бегу к лестнице, оставляя за собой цепочку более темных следов.

Лестница хоть и выглядит потрепанной временем – как же долго хозяин здесь не бывал, что все пришло в такой упадок? – но оказывается весьма крепкой. Даже ковер сохранился, только цвет невозможно рассмотреть.

Поднимаюсь на самый верх и замираю, не зная, идти направо или налево. Зажмуриваюсь, кружусь, а когда останавливаюсь и открываю глаза, то вижу уходящий вправо коридор – значит, туда мне и надо.

Иду медленно, рассматривая вывешенные на стене картины в тяжелых рамах. Мужчины, дамы, дети, семьи. Кажется, на паре картин замечаю знакомые черты у изображенных на них мальчиков: те же светлые и темные волосы, как у Нефов, разрез глаз и… пренебрежение в пронзительно-синих глазах. Надо же, ребенком он тоже, скорее всего, был невыносим, хотя на лице и нет шрама. Значит, неизвестное ранение не причём, у венара Нефа с детства отвратительный характер.

У следующего портрета я замираю. Ощущение, что смотрюсь в зеркало – те же светло-рыжие волосы, а ведь, когда спрашивала у мамы, от кого у меня такой отвратительный цвет, она отвечала что от бабушки, которую я никогда не видела. Выходит, не от бабушки. И удлиненный разрез глаз с приподнятыми внешними уголками, овал лица со слегка заостренным подбородком, четко очерченные скулы – все как у мужчины на портрете. Только аккуратный нос и яркие пухлые губы достались мне от мамы.

Если, несмотря на признание печатью Тейна, у меня еще оставались сомнения в том, что здесь какая-то ошибка, то сейчас они окончательно развеиваются.