Хозяйка усадьбы "Тихий уголок"
Шрифт:
— Я согласен.
Глава 5
Солнце уже давно перевалило зенит, когда они въехали в усадьбу. Петька с любопытством крутил головой по сторонам.
«Надо бы исправить, а то слишком перекошены», — подумала Катя, посмотрев на ворота.
Из-за угла дома выскочил Рыжик и с радостным лаем бросился навстречу хозяйке.
— Соскучился, маленький? — улыбнулась баронесса и, нагнувшись, потрепала щенка по голове. Тот довольно завилял хвостиком.
— Вот теперь я верю, барышня,
— С чего вдруг? — удивилась девушка.
— Папка говорил: «Если хочешь узнать о ком-то правду, смотри, как он относится к животным. Любовь к ним — благороднейшее качество человека. Значит, он и к людям будет относиться так же».
— Интересное высказывание, правильное. Клавдия, — обратилась Катерина к служанке, — покорми нас, и мы сразу выдвинемся в деревню.
— В такую-то жару, госпожа?
— Надо. Люди голодные сидят, и лошадь с телегой нужно хозяину отдать. Предупреди Настю, чтобы вышла во двор и приняла продукты.
— Настька! Барыня зовет! — громко позвала кухарку Клава.
Тут же выскочила совсем еще юная худая девушка. В длинном сером платье, белом фартуке и платочке она походила на медсестру из старинных фильмов.
Увидев баронессу, Настя поклонилась. Кате понравилось, что на кухарке одежда была чистая, хоть и не глаженая.
— Захар, оставь нам по мешку всего, а остальное надо отдать старостам, они дальше разберутся. Хотя нет, сама сначала посмотрю на них, потом уже решу, доверить ли им продукты.
— Так староста только один, барышня. Дедом Василием кличут.
— Скажи-ка, есть ли у нас телега? — уточнила Катя. — А то я не успела еще проверить хозяйственные постройки.
— В каретной возле конюшни есть и телега, и карета, — ответил мужчина. — Может, в карете поедете, барышня? Я быстро запрягу, — предложил помощник.
— А кто править будет? Тебе же надо на телеге везти продукты.
— Я могу, госпожа, — встрял в разговор Петька. — Меня батя учил.
— Давайте так. Сейчас пообедаем, потом решим.
Катя зашла домой, подталкивая впереди себя Петьку. В этом смуглом парнишке она видела своего шестилетнего сына и не могла отпустить от себя. А уж разрешить ему править лошадью вообще считала кощунством. Для нее Петр — маленький ребенок, кто бы сейчас ни утверждал обратное. Ей не хотелось мириться с тем, что раз мальчик сумел выжить на улице, значит, уже довольно взрослый.
— Клавдия, проследи, чтобы умылся. И подбери ему одежду, если возможно, — отдала распоряжение девушка.
Служанка откинула толстую русую косу на спину и серыми, словно грозовая туча, глазами внимательно оглядела ребенка.
— Нет, барышня на него ничего не найду. Можно, конечно, порыться в сундуках на чердаке. Вероятно, там что-то подберем, — произнесла задумчиво женщина.
— Без меня не надо: хочу сама посмотреть. А пока пусть так походит.
Как бы Катерина ни отнекивалась, но ее посадили одну в гостиной за большой стол, остальные сели
«Сижу одна, как барыня, — нахмурилась она. — Хотя я и есть барыня. Но эти правила просто раздражают!»
Девушка вспомнила, как обычно проходили вечера в ее семье. Они возвращались домой и втроем садились ужинать. Каждый рассказывал, как провел день. Впрочем, если с мужем работаешь вместе, все на виду, так что больше внимания доставалось Данилке. Коверкая слова, сын с азартом рассказывал о своей интересной жизни в садике.
Катя смахнула слезу. Она старалась не рвать себе душу, да и ответственность за людей, которая большим валуном свалилась ей на плечи, отвлекала от частых раздумий о прошлом.
Клавдия расставила приборы и занесла тарелку и корзинку с нарезанным белым хлебом. Маленький кусок масла плавал в сером месиве каши, хотя запах от блюда шел аппетитный. Взяв немного еды в рот, девушка прислушалась к ощущениям. Оказалось вкусно, и желудок ворчливо дал о себе знать. В итоге она и не заметила, как тарелка опустела.
Забрав грязную посуду, служанка поставила на стол чайник с непонятным взваром и две небольшие плошки. В одной из них было малиновое варенье, а в другой мед.
Когда, наконец, покончили с обедом, Катерина вышла из-за стола и вернулась к телеге. Захар помогал продукты складывать в амбар, а Настя указывала, что куда положить.
— Вы поели? — подойдя ближе, поинтересовалась баронесса.
— Да, барышня. Петька тоже сейчас выйдет.
Ребенок действительно скоро выбежал из дома. Он дал кусок хлеба Рыжику и погладил того по голове. Несмотря на грязную шерсть, пес выглядел красавцем: золотисто-коричневого цвета, с черной мордочкой, белым пятном-сердечком на груди и белыми носочками на передних лапах.
— Захар, а щенка покормили?
— Да, барышня. Все остатки еды идут ему, — улыбнулся мужчина, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.
Через десять минут он вывел недавно купленную лошадь из конюшни, куда ее отправляли покормить, и запряг в коляску.
— Петька, залезай на облучок. Справишься?
— Конечно, дядька Захар! Не впервой.
Ребенок шустро залез на место извозчика и взялся за вожжи.
— Давай за мной, — скомандовал Захар и, сев в телегу, выехал в заранее открытые ворота. Петька последовал за ним.
Спустившись с холма, на котором находилась усадьба, они завернули в лесополосу. Вскоре деревья закончились, и открылся потрясающий вид на озеро, виднеющийся вдалеке лес и ветхую деревеньку.
Дома селения напоминали землянки: невысокие, не более двух метров стены были сложены из бревен и местами замазаны глиной, крыши покрыты соломой, а чтобы зайти в дверь, требовалось согнуться, иначе ударишься головой о косяк.
Заприметив телегу, народ высыпал на улицу.
При виде полуголых страшно худых крестьян у Кати навернулись на глаза слезы, и такая злость взяла на бывшую хозяйку тела, что девушка дала себе зарок — вытащить людей из бедноты.