Хозяйки судьбы, или Спутанные Богом карты
Шрифт:
Из подъезда выкатились, так и не дождавшись Светочку, с шубой в большом икеевском пакете. Пока Юрик заводил машину, Галка, довольная собой, шепнула, что шубу, мол, взяли, чтобы был повод завезти ее обратно. Про себя Римма критично отметила, что от волнения она совсем отупела. И всю дорогу с уважением и благодарностью взирала на Галку.
Шубу, под предлогом того, что она все-таки оказалась узковата (удивительно, если бы она была Римме впору, с ее пятьдесят четвертым), Юрик отвез через три дня, а еще через двадцать женился на стройной искусствоведше, Светочкиной матери.
Брак их оказался на редкость
Искусствоведша оказалась милой и интеллигентной женщиной, с которой у Риммы сразу как-то сложились вполне дружеские отношения. А что до внуков – то их через два года родила Светочка, удачно вышедшая замуж за коллегу. Детей у нее было двое: очаровательная девочка и прелестный мальчик, погодки. Римма их обожала, считала своими внуками и с радостью и гордостью показывала блестящие яркие фотографии подругам в кафе у бассейна: вот это они на отдыхе в Турции, это – в Испании, а это – у себя в коттедже под Москвой.
Потом судачили о невестках. А дальше – дальше с удовольствием ехала к себе домой, поглядывая на часы, – через сорок минут начинался ее любимый дневной сериал.
Родные люди
– Смотри, сколько я даю молока в фарш, – покрикивала на меня тетка. Я равнодушно кивала и, дожевывая абрикос, смотрела в окно. Тетка была высока, мощна, с крупными, хорошо развитыми икрами ног. И мой муж говорил, что она напоминает ему женский фрагмент композиции «Рабочий и колхозница». Все посмеивались над ней. Тетка учила меня жить. В ее понимании это означало: грамотно сварить настоящий украинский борщ с мозговой костью, зажарить баранью ногу, шпигованную чесноком, испечь пышные пироги и правильно сварить обязательно густое варенье. Без этих навыков она не воспринимала жизнь вообще, а женщин в частности. Она действительно была удивительно талантливая кулинарка. Просто так оторваться от ее стряпни было невозможно. Только в изнеможении отвалиться.
Жила она в маленьком южном приморском городке, который все-таки слегка не дотягивал до статуса курорта. Была она замужем, но Бог детей не дал. И всю свою нежность и любовь она выплескивала на нас, тощих и бледнолицых, московских и ленинградских племянников, приезжавших к ней на лето в обязательном порядке. Набираться сил.
Муж ее, дядя Миша, был мал ростом, тщедушен и бесконечно искрометен. Когда он открывал рот, предварительно оглядев «зал», мы с восторгом замирали, предвкушая его хохмы. Конечно, так ярко мы воспринимали его в детстве. В юности он нам уже казался не таким смешным, а провинциальным и даже слегка глуповатым. Но артист – это наверняка. Душой – артист, а так – телефонный мастер. Изменял он тетке нещадно, не смущаясь и особенно этого не скрывая. Очередная установка или починка телефона выливалась в страсти, слезы, истерики. В общем, жизнь бурлила. Бабы почему-то висли на нем гроздьями. Тетка отмахивалась и неизменно повторяла свою знаменитую фразу: «Не мыло, не измылится».
Я, юная и влюбленная, этого всего не одобряла. Мой молодой брак был безупречен и крепок. И по наивности мне казалось, что так будет всегда. Тетка замешивала дрожжевое тесто на вечерние ватрушки и покрикивала на меня:
– Учись, пока я жива. Иначе будешь не баба,
– Слушай, – сказала я, – вот ты – лучшая хозяйка в городе, добрый и приличный человек, так почему же твой ненаглядный Миша шляется, как шелудивый пес?
Я была конкретна и жестока. Молодость.
– Потому что идиот, – спокойно ответила тетка и прикрикнула: – Вбей в творог яйцо!
Я махнула рукой и проскользнула в спальню, где меня ждал нетерпеливый молодой муж. Проблемы пищеварения мне осточертели.
Однажды я спросила у мамы, как это Анюта терпит такое вот уже столько лет, непонятно.
– Ты многого не понимаешь. Он ее никогда не бросит, и потом... есть всякие нюансы, – уклончиво сказала мама.
Когда я, не успокоившись, стала пытать маму про эти самые «нюансы», она мне, бестолковой, объяснила, что тетка не могла иметь детей и чувствует свою вину за это всю жизнь. Поэтому позволяет Мише шляться, да и прожита жизнь – а это не шуточки. Люди уже почти родственники – не до страсти. Родные люди, понимаешь?
– Но не у всех же так? – с надеждой сказала я (имея в виду, что не до страсти). А про себя занервничала: у меня-то так не будет.
– И потом, – продолжала мама, – Мишу женили на Анюте, он был нищ, как церковная мышь, а она в общем-то старая дева. Всем вроде бы хорошо.
– Вот именно, вроде бы, – желчно согласилась я. Мне было очень жаль добрую и несчастную тетку, но ненавидеть Мишу тоже как-то не получалось. Все-таки ненависть – сильное чувство. А он был по-своему милый и родной. Катал меня в детстве на лодке к маяку и на балконе сушил в марле пойманных головастых бычков.
С нашим взрослением жизнь тетки только осложнилась. По вечерам мы бегали на танцульки и свидания, а потом обзавелись семьями и, как следствие, детьми. Но также продолжали ездить к ней на лето. Правда, теперь мы созванивались и все-таки хоть как-то пытались координировать график наших приездов – ведь наши семьи очень разрослись. Непостижимо, как ее в общем-то стандартная трехкомнатная квартира вмещала такое количество народу. Тетка с годами все больше тяжелела, а Миша, наоборот, становился еще меньше и суше. Но по-прежнему в юморе и, видимо, в сексе был неукротим.
Я сначала приезжала в любимый городок с первым мужем, потом с ним же и с нашей маленькой дочкой.
Позже со вторым мужем и с младшим сыном уже от второго брака. Нашей семье было у тетушки тесно, и мы снимали квартиру ближе к морю. Но обедать все равно шли к ней. Иначе – обида на всю жизнь. Пока мое семейство мыло руки и смотрело телевизор, я помогала тетке дошинковать салат или разделать селедку. Она же меня пытала.
– Ну? – говорила она и пытливо смотрела на меня. – Ну развелась, опять выскочила. Что поменялось?
Ей очень хотелось понять суть этого процесса.
– Просто я разлюбила, а потом опять полюбила. – Я старалась конспективно изложить то, что терзало, мучило и рвало меня на части три года. Мой сумасшедший роман, бесконечный болезненный развод и новый брак по большой любви.
Ее как-то не удовлетворило это объяснение. И, махнув рукой, она утвердила: все равно все одно и то же.
Интересно, подумала я, откуда ей-то это знать, с ее-то опытом?
– А потом опять разлюбишь? И опять полюбишь? – ехидно любопытствовала она.