Храбр
Шрифт:
– А я виноват?..
Василий недовольно засопел. Он привык считать себя отважным, сильным, красивым и удачливым. Меньше всего его трогали чужие трудности с бабами, а увещевания старшего брата – злили. Лука, тоже сильный, красивый, везучий и смелый, с возрастом стал занудой и все чаще прятался за чужие спины. С таким братцем в руководителях прославиться трудно. А Василий очень хотел именно прославиться. Денег и челяди у Петровичей и так было полно. Не хватало громких воинских подвигов. За братьями числились ратные успехи, но только
– Все равно ты Илью не зли попусту. Он сейчас главный. Мало ли…
– Добрыня его по головке не погладит, если нас тут прибьют, – понял намек по-своему Василий. – А князь, тот просто шкуру спустит.
– Ты лучше подумай, что будет с нами, если тут его, Урманина, прибьют, – посоветовал Лука угрожающе.
– Ну, мы скажем…
– Ничего мы сказать не успеем! – зашипел Лука. – И шкуру спустят – с нас. Нечисть спустит! Илья сам наполовину урманский йотун, не знаешь, что ли. Поэтому его ни порча не берет, ни волшба ихняя. Поэтому он их чует издали. Пока Илья жив, мы против нечисти сила. А если с ним чего случится, бросай все и беги за реку. Срубленных голов я видел достаточно на своем веку. А вот оторванных… Понял?
– Вы чего там шепчетесь, братья? – позвал Илья. – Сюда идите. Тут есть на что посмотреть.
Распахнутая дверь постоялого двора не была повреждена. Ее открыли изнутри. Мерзлая утоптанная земля вокруг двери чернела застывшей кровью.
– Ловко придумано, – Илья ткнул булавой вверх. На крыше была широкая дыра со рваными краями.
– Один-два зашли через крышу, и народ сам на улицу выскочил. А остальные ждали тут, – понял Лука.
– Точно.
– Не вижу кострищ, – Лука огляделся. – Удивительно. Как еще отпугивать нечисть по ночам?
– Здесь не держали оборону, – сказал Илья. – Только прятались. Мне так кажется. Днем высовывались, наверное, а ночью все набивались на двор и сидели, дрожали.
– Почему?
– Страшно было, вот почему.
– Расспросить бы тех баб, что добежали до Карачева.
– Мы уже довольно знаем, – отрезал Илья. – Ну, полезли внутрь.
Внутри все было поломано и перевернуто вверх дном. Не уцелело на первый взгляд ни единой лавки. Открытая дверь и дыра в крыше давали достаточно света, чтобы понять, насколько заляпаны кровью стены и пол. Кое-где валялись обрывки одежды. Прямо над дверью торчал из бревна глубоко вбитый широкий лесорубный топор.
– Промазал смерд… – сказал Василий. – Жаль.
Он попробовал вырвать топор. Не получилось.
– Отойди от двери, свет застишь, – буркнул Лука, щуря глаза. – Тела где? Ни огрызка не видать.
– Утащили к лесу, сожрали там. – Илья ушел в глубь двора и сразу потонул в сумраке. – Посмотрю-ка кладовую. Не ходите за мной, вам темно будет, угостите еще по затылку сослепу…
– Не очень-то и хотелось, – сообщил Лука.
– В кладовую или по затылку? – съехидничал Василий, лениво дергая топор.
– Надо было огня взять, –
– Силён, – оценил Василий.
Тихонько свистнул Илья. Братья поспешили к нему.
Невысокая кладовая, пристроенная ко двору вдоль стены, оказалась наполовину забита сеном. Под застрехой виднелись узкие щели, через которые скупо пробивались солнечные лучи. На полу валялись ломаные полки, битые горшки, обрывки берестяных туесков, какая-то ветхая драная мешковина, части конской упряжи.
– Осмотритесь, – сказал Илья. – Ночью здесь будете. В сено зароетесь, хорошо переночуете. Только спите по очереди, я проверю. И следите за этими щелями под крышей.
– Ты главный, – отозвался Лука.
– О вас же забочусь. Пошли отсюда, избушки смотреть. Василий, ступай к реке, помаши нашим, чтобы подтягивались. Только не кричи. Да, голову эту оторванную спрячь куда-нибудь.
Жилища местного люда, убогие полуземлянки, оказались в разной степени разорены, но как-то вяло, не по драке. Судя по всему, сначала избушки были поспешно брошены, а потом в них возился некто большой и неповоротливый.
– Ты прав, – сказал Лука. – Все прятались на постоялом дворе. А куда им было деваться… Но ведь это случилось не в один день. И не в одну ночь. Их тут неделю ели, если не больше…
Он стоял на улице, глядя в сторону девяти дубов священной рощи. Рядом встал Илья, уперев руки в бока. Лука Петрович сразу показался высоким, но очень тонким, каким вовсе не был.
– Почему местные не бежали все сразу? Кто-то ведь попытался… – думал вслух Лука. – Не догадались, что будет? Или так держались за свою волю? Не хотели звать дружину на помощь, боялись попасть в вотчинники? А? Не понимаю.
– Они были сильно напуганы, – сказал Илья.
– Я, знаешь, тоже иногда пугаюсь, – сообщил Лука доверительно. – Но не дурею от страха, а выход ищу.
– Вот поэтому ты храбр, а они… Просто люди.
Лука горделиво надулся и выпятил бороду.
На берегу фыркали кони и вполголоса переругивалась челядь.
– Займись кострами, – попросил Илья. – Дырку в крыше надо заделать по-быстрому. Так… По-моему, всё. И проследи, чтобы сильно не шумели.
– Ты пробовал развалить дом без шума? Хотя бы такой маленький?
Илья почесал в затылке.
– Вот пускай твои и попробуют, – сказал он после некоторого раздумья. – А ты проследи.
– Ну-ну… Костры как часто класть?
– Как можно чаще. На две дюжины шагов, не дальше. И нужен запас дров на вторую ночь.
– Мы так все село раскатаем, – заметил Лука неодобрительно. – Один двор с кладовой останется.
– И хорошо. Меньше места оборонять проще.
– Жалко… – протянул Лука.
– Твое село, что ли?
Лука рассмеялся.
– Ну ты даешь, Урманин. Как сказанешь – и возразить нечего. Поддел меня, поддел…