Храброе сердце Ирены Сендлер
Шрифт:
Jack Mayer
Life in a Jar: The Irena Sendler Project
Text copyright © 2011 by Jack Mayer
«ХРАБРОЕ СЕРДЦЕ ИРЕНЫ СЕНДЛЕР» – удивительная история о подвиге, совершенном во время Холокоста, и о том, как этот подвиг изменил жизни трех школьниц в современном Канзасе. Джек Майер мастерски сплетает две эти отдельные, но неразрывно связанные истории в одну большую сагу, дающую нам уникальную возможность понять суть Холокоста и его значение для современного мира. Эта книга послужит источником вдохновения для любого читателя, а особенно полезна будет молодежи.
– Эта
– Эта история отваги, веры и надежды родилась в исполненной жестокости и ненависти оккупированной нацистами Польше, была похоронена под руинами и пеплом послевоенной Варшавы, пережила второе рождение благодаря трем школьницам со Среднего Запада и, наконец, обрела крылья под пером вермонтского врача-педиатра, чтобы облететь весь мир и вложить в души и сердца людей мысль о том, что любому из нас по силам нести человечеству спасение.
– Памятник Ирене Сендлер поставили не в Варшаве и не в Израиле, а в сердцах и делах молодых американцев. Вдохновенная книга Джека Майера рассказывает реальную историю трех школьниц из канзасского Юнионтауна и польской героини Холокоста. Школьницы написали и поставили пьесу, получившую название «Жизнь в банке», которой говорят нам одну простую вещь: тот, кто восстает против зла и возрождает добро, меняет мир.
1
Варшавское гетто – часть Варшавы, на которой жили и умирали около 500 тысяч евреев, среди них 400 тысяч местных, изгнанных из своих квартир на остальной части города (т. н. арийской стороне).
«Эта книга не только о страшных временах Холокоста и о поистине святой женщине, но и о том, как исторический подвиг может повлиять на современников, на молодежь, на нас с вами».
Предисловие
Свет из бездны
Израиль, 2013
ХХI век разворачивает войну невиданного до сих пор размаха, миру грозит мрачный выбор: захлебнуться в потоках крови или стать жертвой природных катаклизмов. Явились приметами будущего взорванные нью-йоркские Близнецы, истребление российских детей в Беслане и на «Норд-Осте»… А уроки – позади. В самый раз оглянуться, тем более что недалеко, в век недавний, предыдущий, ХХ, пророчески страшный. В нем свирепейшее событие Вторая мировая война, а в ней эпицентром ненависти – беспричинное поголовное убийство миллионов евреев, названное в историческом обиходе Холокостом.
Вглядеться в эту Катастрофу евреев – обжечь душу. В страхе заслонялись от нее чувствительные сердца. А память – болит, с годами все меньше и меньше, однако ноет: ведь не где-то, не когда-то и не с кем-то случилось, а с собственными бабушками-дедушками. И не хочешь помнить, а вдруг стыдом обдаст, как ошпарит…
В 1950-х годах мир зализывал раны великой войны, оглядываться некогда было. В шестидесятых-семидесятых, после прорыва темы Катастрофы в литературу, в кино и на телеэкраны, многие содрогнулись и – постарались забыть невыносимое. Тем более что оно же и необъяснимое: как, скажите на милость, понять, что можно просто взять да и вымарать из жизни многомиллионный народ, весь целиком, не отвлекаясь от процесса на жалость ни к умилительным детишкам, ни к почтенным старцам. К середине восьмидесятых годов (сорок лет после войны, новое поколение, компьютеры, Интернет, рок, кич) мир окреп, научился лихо работать и удобно жить, беречь душу от разрушительных тревог. В здоровый образ жизни черные воспоминания не вмещаются. Но свербит, шевелится где-то в подкорке червячком совести: нельзя забывать тот прошлый страх. Сердце ли жмет, душа ли корежится, совесть ли ноет – неизвестно даже толком чего ради, а вот: нельзя забывать, да и все! «Нравственный императив», что ли?..
Но и жить с такой памятью – как? И виноватых по большому счету не перечесть: кто убивал, кто рядом стоял, кто отворачивался хоть со стыдом,
– Двадцать пять тысяч? Откуда? Кто? – надвигается на сотрудника Яд Вашема посетительница, согнутая годами, взбудораженная памятью, воспрянувшей здесь. – Какие Праведники-спасители? Где вы их берете? Я из ямы выбралась… не дострелили… два года из деревни в деревню… никто воды не подал. Не своруешь – не съешь. Что за Праведники такие?! – Слова прыгают, палка-костыль дергается в неверной руке, в глазах и ярость, и боль.
…В XII веке великий еврейский мыслитель Рамбам назвал «Праведниками народов мира» неевреев («гоев»), соблюдающих как данные Богом «Семь законов Ноя» – несколько правил поведения из тех шестисот тринадцати, что заповеданы еврею. В другом еврейском источнике – книге Зохар (XIII век) под Праведником понимался гой, который справедлив по отношению к еврею, особенно тому, кого преследуют: религиозное определение «Праведник народов мира» смещалось в житейскую обыденность. Применительно к поре, когда преследование евреев достигло беспредела Катастрофы, Праведниками стали называть неевреев, которые вырывали евреев из смерти.
В своде еврейских норм и правил Талмуде сказано: «Кто спасает одну душу – спасает весь мир». Русскому уму привычнее народное наблюдение: «Не стоит селение без праведника».
Еще до ворот Мемориала Яд Вашем, перед последним витком асфальта на склоне горы, повисла над лесистой крутизной небольшая площадка с обелиском, где обозначено имя Рауля Валленберга [2] , самого знаменитого спасителя евреев. Расположен обелиск слева от дороги и «спиной» к автобусам и пешеходам: проезжают они, пробегают, чаще всего не заметив этого первого в предстоящем многоголосии Мемориала не мотива даже, не аккорда, только тихого звонка, зачина. Еврейский Мемориал Яд Вашем – так уж вышло знаменательно – свою повесть о евреях начинает с поклона нееврею Раулю Валленбергу, шведскому дипломату, спасшему в 1944 г. тысячи евреев.
2
Рауль Густав Валленберг (1912–1947 гг.) – шведский дипломат, спасший жизни десятков тысяч венгерских евреев в период Холокоста. После занятия Будапешта Красной армией был арестован в январе 1945 года, переправлен в Москву и предположительно умер в советской тюрьме.
Когда-то в годы войны главный организатор убийства евреев А. Эйхман сказал заступнику за жертв немецкому пастору Карлу Хейнцу Груберу, Праведнику: «Что вы так печетесь о евреях? Никто из них потом не скажет вам спасибо». Несложно подтвердить это злобное слово. Евреи всякие бывают, других не хуже и не лучше. Но оставим шельмовать евреев юдофобам, им сподручнее.
Свидетельствует А. Обидейко (Кременчуг, Украина):
«Ревенок Евдокия Семеновна 1912 г. рождения… Когда в город вошли фашисты, она спрятала в подвале дома двух еврейских женщин с мальчиком примерно 1938 г. рождения.
Весной 1942 года фашисты дважды ставили под кирпичную стенку Евдокию на расстрел, спрашивая, где спрятаны евреи, а полицаи в подвале делали обыск, но не нашли. Евдокия с распущенными волосами истерически кричала и требовала, чтобы убрали ее дочь Галину, чтобы девочка не видела сцены расстрела. Галине в то время было 6 лет, и она все помнит. Мать не расстреляли, но она поседела, а ей тогда было 30 лет».
Дочь Евдокии Ревенок дополнила: спасенные женщины после войны подарили маме единственную свою ценность – тоненькое золотое кольцо. Мама отказывалась, еврейки настояли. Маму потом с тем кольцом хоронили.
В оккупированной немцами Боснии евреев спасала мусульманская семья Хардага. А в девяностые уже годы, когда взорвалась война на их земле, Израиль вырвал семью Хардага из-под бомб Сараева, и премьер-министр Ицхак Рабин сказал им: «Здесь ваш дом». Дочь спасителей Хардага Аида говорит: «Когда наш мир рухнул, только Израиль открыл перед нами двери и дал нам возможность жить по-человечески».