Храм фараона
Шрифт:
— Но, Пиай, где же ты видишь противоречие? Это лишь различные наименования для одного и того же чудесного события. У фараона тоже пять различных имен, но, когда называют любое из них, имеют в виду именно его.
На юге вынырнул холм с храмом Солнца, два могучих обелиска, как черные кинжалы вонзались в небо, которое явно помрачнело. Пиай стоял на палубе и удивленно наблюдал за игрой, которую никогда не видел в Абидосе.
— Сейчас начнется дождь. — Старший на ладье указал на черные тучи, накрывшие уже почти все небо, будто грязным шерстяным одеялом.
Пиай знал слово «дождь», потому что Ирамун рассказывал
Одновременно упали первые тяжелые капли, теплые и приятные, как семя Ра-Атума, который произвел богов из своей собственной тени, а людей из слез.
Ночь перед большим делом Меру провел в спокойном сне. Все было обсуждено и спланировано. После этого его охватило божественное спокойствие и не в последнюю очередь благодаря тому, что Себек передал ему должность Огня.
Меру сам старательно собрал группу. Это были опытные, испытанные, надежные люди, которые хорошо умели обращаться с оружием и лошадьми. Их было восемнадцать всадников, они вели с собой еще шесть крепких лошадей, потому что ожидаемая добыча должна была состоять главным образом из металла.
С одним из восемнадцати Меру долго медлил. Речь шла о еще молодом человеке, который обращался с луком и мечом как закаленный воин, но, если он встречал женщину, его покидал всякий разум. Они называли его Мин в честь бога с громадным фаллосом, целью и содержанием жизни которого было дикое насильственное соитие, к которому их Мин был готов в любое время дня и ночи. Он насиловал десятилетних девочек так же, как и старых, уже неприглядных женщин. При этом он не боялся никакой опасности. Мин был бесстрашным воином и мог драться так, будто сам бог войны Монт вселился в него, но при виде женской плоти меч выпадал у него из рук.
Теперь Мин был с ними. Уже прошел час после полуночи. Они скакали при свете полной луны. Их вел разведчик, который знал пустыню почти так же хорошо, как бог Сет. Меру скакал позади него, бодрый, счастливый, как будто опьяненный этим набегом, самым большим, который когда-либо предпринимала банда Себека и в удаче которого он был так убежден, что ни страх, ни заботы не могли омрачить его настроение.
Спустя несколько часов Ищейка поднял руку. Они собрались за холмом и молча проделали то, что было обговорено заранее: обвязали копыта своих лошадей полосками льняной материи, чтобы преодолеть остаток пути к храму как можно бесшумнее.
Ра еще плыл на Ладье Вечности по Подземному Царству и только через час должен был появиться на востоке. Меру выслал двух пеших шпионов. Они должны были подать знак, когда жрецы со своими слугами покинут храм, чтобы приветствовать Озириса-Сети. Каждый из мужчин стоял рядом со своей лошадью, готовый в случае чего закрыть пасть животному, если оно начнет ржать. Каждый внимательно смотрел на север и ожидал знака.
Полоска света на востоке уже сообщила о появлении Ра, когда в воздух поднялась огненная стрела.
Еще до того как оба стражника успели поднять копья, их головы отлетели в песок. Высокие ворота из крепкого, как камень, кедрового дерева недолго сопротивлялись: удар топора разрубил замок с тремя задвижками.
Меру оставил лошадей с несколькими наблюдателями на улице и устремился со своими людьми вперед, во двор храма. Каждый из налетчиков знал, что должен делать, и они разделились на три группы. Самые сильные побежали к капелле Мут, чтобы вытащить сокровища, другие взялись за пристройки, потому что нельзя было оставлять ни одного живого свидетеля. Меру с несколькими своими людьми прочесали храм, его залы с колоннами и обе капеллы. Перед святилищем дорогу ему преградил старый жрец Амона, которого Мин, почти играючи и смеясь, разрубил надвое.
— Я оказал старику любезность, ему давно уж пора отправиться в Жилище Вечности, — весело заявил он.
В то же мгновение Меру заметил белое одеяние, мелькнувшее между колоннами в первом зале. С поднятым мечом он ринулся туда, но преследуемый ловко укрылся в лесу колонн.
Меру позвал на помощь двух своих людей, и они начали окружать другого, пока тот не попал наконец прямо в руки Меру. Это был молодой обритый наголо ученик жрецов, чье испуганное лицо заставило Меру опустить меч. Чувства вроде сострадания или жалости были чужды старому каторжнику, но в этом новичке он узнал своего младшего брата. Он был единственным, о котором Меру иногда вспоминал, потому что они хорошо ладили, когда Огонь еще жил со своей семьей. Маленький мальчик с восхищением глядел на него, и они несколько раз тайно встречались, когда Меру вел жизнь отщепенца.
— Идите к другим и ищите дальше, — приказал Меру обоим помощникам и, ухмыльнувшись, добавил: — Этого я допрошу сам. Может быть, он кое-что сможет нам сказать.
Он потащил молодого человека в соседнее помещение, швырнул его на пол и приставил меч к горлу. Вокруг головы Меру был повязан льняной платок, который позволял видеть только глаза, но брат и так не узнал бы его без ушей и носа.
Гордый, жестокий и хладнокровный Меру не знал, что ему делать. Не хотелось убивать единственного человека, который до последнего был на его стороне, не говоря уж о том, что это его родной брат.
«Убей вместо него кого-нибудь другого», — прошептало ему его ка, и Меру прислушался к этому голосу.
— Сколько людей в храме? — угрожающе спросил он и надавил острием меча на горло брата.
— Только несколько стражников, пара женщин и детей, двое помощников жрецов… — с трудом выдавил из себя новичок.
— И ты хотел бежать, чтобы позвать на помощь?
Юноша кивнул и задрожал, как сухой лист на ветру.
— Встань и повернись к стене! Если оглянешься, я отрублю тебе голову!