Храм любви
Шрифт:
Вице-короля кое-кто находил трудным в общении и слишком высокомерным, но леди Керзон обожали все. Она была американкой, и только попав в Бомбей в декабре 1898 года, полностью осознала то необычное и выдающееся положение, которое предстояло занимать ей и ее мужу. Она писала домой: «Мы здесь, словно монархи».
Когда они сошли с корабля на берег, пристань была украшена темно-красными драпировками,
Над их головами был раскрыт золотой зонтик – один из самых древних и почетных символов индийской королевской власти.
Мэри с удовольствием приняла неслыханное великолепие, которым оказалась окружена с этого момента. Казалось, что она не имеет ничего против того, что все взгляды постоянно устремлены на нее, а самой ей никогда не приходилось испытывать затруднений в поисках верного слова или жеста. Она всегда инстинктивно знала, когда ей следует пропустить мужа вперед, а когда самой нужно идти перед ним. То, что два самых главных человека в стране так сильно любили друг друга, не прошло мимо внимания индийцев, которые боготворили Кришну, бога любви. Конечно, Мэри пришла в дом необыкновенный, и, как она писала домой, «очень нестандартный».
Одеваться по вечерам при свете дымящихся свечей было трудно, и она так и не смогла объяснить своим друзьям в Англии, почему кухня находится за пределами самого дома. Она и в самом деле была расположена в 200 метрах, на боковой маленькой улочке Калькутты, и каждое готовое блюдо нужно было нести оттуда в деревянных ящиках через сад.
После приезда она обнаружила, что в садах водится множество ужасных животных. Летучие лисицы скакали с дерева на дерево, пока лорд Керзон не приказал их перестрелять.
Но для того чтобы быть вместе с мужчиной, которого она любила, Мэри Керзон была готова на все, невзирая на то, что ее хрупкое здоровье плохо реагировало на климат Индии.
Она разговаривала с герцогом своим мягким, тихим, нежным голосом, и в то же время не отрываясь смотрела на мужа, словно желая удостовериться, что он рядом.
Герцог понял, что она была именно такой женой, какую он желал бы для себя. Он ни на
«Беда в том, – подумал герцог, когда ужин подходил к концу, – что в мире слишком мало таких, как Мэри Керзон, и слишком много таких, как леди Шарлотта Деннингтон».
От него не укрылось, что, может быть, рассчитывая на его ревность, леди Шарлотта демонстративно кокетничала с мужчиной приятной наружности, который сопровождал ее к столу. Несколько раз в течение ужина он поднимал бокал, чтобы выпить за нее, и казалось, что леди Шарлотта смеется громче других гостей. По выражению его глаз герцог догадался, что тост не обошелся без любовного лексикона.
Герцог представил себе, что эта сцена разыгрывается в замке Ингл. Если бы так случилось, то ему, наверное, захотелось бы ударить свою жену, а этого человека оскорбить или, может быть, даже вызвать на дуэль, что привело бы к неприятному и в высшей степени нежелательному скандалу.
Он подумал о том, что его путешествие на Яву будет очень трудным и неудобным. Из-за своего решения путешествовать инкогнито, он должен будет столкнуться со множеством неудобств, которых легко было бы избежать, пользуйся он своим титулом. Но как бы то ни было, лучше выдержать все, что угодно, чем оставаться на месте и ждать новых попыток леди Шарлотты заарканить его. Как это было принято в Индии, вскоре после ужина, когда мужчины присоединились к дамам, гости, которые жили не в этом доме, стали прощаться.
Герцог всегда считал одной из самых приятных особенностей индийского гостеприимства то, что здесь не проводили, зевая, нескончаемые часы за скучной беседой, и не было нужды мучительно придумывать темы для разговора или слушать, по английскому обычаю, громкое исполнение какой-нибудь оперной арии, совершенно неуместной в салоне. Вместо этого гости откланялись, когда было еще рано, а вслед за ними вице-король и его жена пожелали всем доброй ночи.
Конец ознакомительного фрагмента.