Храм Миллионов Лет

Жак Кристиан

Каменщик Абнер напевал какую-то мелодию. Меньше чем через месяц первые казармы Пи-Рамзеса будут окончены, и первые солдаты будут переведены из Мемфиса в столицу. Помещения были просторными и хорошо проветриваемыми, отделка была просто восхитительна.

Благодаря Моисею, который уже знал его заслуги, Абнер руководил небольшой бригадой каменщиков. Шантаж Сари стал уже для него лишь дурным воспоминанием. Абнер со своей семьей спокойно обосновался в новой столице. Для него начиналась новая счастливая жизнь.

В тот вечер еврей

со своими товарищами собирались играть в игру Змеи. По правилам этой игры фишки должны продвинуться точно в свои клетки, не попав в многочисленные ловушки, на телах нарисованных рептилий. Выигрывает тот, кто первый доберется до финиша. Абнер чувствовал, что фортуна на этот раз ему улыбнется.

Пи-Рамзес начал заселяться и оживляться, постепенно стройка начала походить на город, сердце которого уже начинало биться. Все с нетерпением ждали того торжественного дня, когда Фараон благословит новую столицу. По воле судьбы Абнер получил возможность служить Фараону и лично знать Моисея.

— Как поживаешь, Абнер?

Сари был одет в ливийскую тунику с широкими желто-черными полосками, подвязанную зеленым кожаным поясом. Лицо его стало еще более худым.

— Что тебе от меня надо?

— Узнать, как твое здоровье.

— Иди своей дорогой.

— Ты стал так вспыльчив?

— Ты что, не знаешь, что я получил повышение? Я больше тебе не подчиняюсь!

— Маленький Абнер важничает, как петух! Пойдем, пойдем… Не бойся.

— Я спешу.

— Что может быть более срочным, чем доставить радость старому другу Сари?

Абнер не мог скрыть свой страх. Сари злорадствовал.

— Абнер — разумный человек или нет? Он хочет иметь небольшую собственность в Пи-Рамзесе, но он знает, что хорошие вещи имеют свою цену. И эту цену назначаю я.

— Мерзавец!

— Ты всего лишь букашка, еврей, а букашки не возражают, когда их уничтожают. Я требую половину твоей платы и половину твоей премии. Когда город будет построен, ты сам, добровольно, принесешь мне деньги и станешь моим слугой. У меня ты не будешь скучать. Тебе очень повезло, Абнер. Если бы я не заметил тебя, ты был бы жалким ничтожеством.

— Я отказываюсь, я…

— Не говори глупостей и слушайся!

Сари ушел. Абнер опустился на землю.

На этот раз это слишком. Он все расскажет Моисею.

Глава 54

Несравненная Нефертари была похожа на утреннюю звезду, появившуюся в начале счастливого года, руки которой были нежны, как лотос, нежные и ароматные волосы были словно сети, в которых было так приятно запутаться и утонуть.

Полюбить ее — словно заново появиться на свет.

Рамзес нежно гладил ее ноги, затем целовал ступни, его руки блуждали по мягкому, золотистому от солнца телу. Она была словно сад, где цвели самые редкие цветы, словно бассейн с прохладной водой. Когда они были вместе, их желание было как бурлящий поток воды во время половодья

и как нежность воздуха на закате.

Под зеленой прохладой смоковницы Нефертари и Рамзес, прогнав от себя всех помощников и советников, наслаждались друг другом. Тень огромного дерева, его листья и спелые плоды, красные, как яшма, были настоящим богатством дворца в Фивах, где супруги могли остаться наедине.

— Как долго тебя не было…

— Как дочь?

— Ка и Меритамон чудесно выглядят. Твой сын находит свою маленькую сестричку очень милой, но немного крикливой, и уже хочет учить ее читать. Кормилица еле отговорила его.

Рамзес обнял жену.

— Она не права. Зачем охлаждать пыл?

Нефертари не успела ответить, потому что Рамзес поцеловал ее. Под северным ветром ветви дерева почтенно и важно склонились к земле.

В десятый день четвертого месяца, сезона половодья, на третий год правления Рамзеса, Бакхен, управляя лодкой, показывал Рамзесу и Нефертари храм Луксор, который был уже закончен. Из Карнака огромная процессия последовала вдоль аллеи, украшенной сфинксами, и соединяющей два храма.

Новый фасад Луксора был внушительно торжественным. Два обелиска, царские колоссы были одновременно огромны и элегантны. Храм был достоин лучших строений древности.

Обелиски отгоняли злые силы и притягивали небесную энергию к храму, где сосредоточивалась вся сила богов. У подножья храма застыли павианы, которые символизировали мудрость бога Тота и отмечали рождение света, который они охраняли во время рассвета. Каждый элемент иероглифа на статуях великанов мистически способствовал ежедневному воскрешению солнца, образ которого располагался между колоннами над центральной дверью.

Рамзес и Нефертари вошли в огромный двор под открытым небом, ограниченный стенами с огромными колоннами, символизирующими божественную силу. Между ними были колоссы, восседающие в позе фараона и символизирующие его неиссякаемую силу. Нежно прижавшись к ноге великана, Нефертари казалась такой маленькой и хрупкой.

Небу, глава Карнака, подошел к царской семье, опираясь на позолоченную трость.

Старик поклонился.

— Мой Фараон, это твой храм. Здесь каждую минуту будет создаваться энергия для вашего правления!

Праздник посвящения Луксора собрал все население Фив, от самых бедных до самых богатых. Десять дней люди пели и танцевали на улицах, таверны и кабачки были с утра до вечера переполнены. Милостью фараона пиво во всех тавернах было бесплатным.

Фараон и его супруга присутствовали на пиршестве, описание которого было занесено в государственную летопись. Рамзес объявил, что храм закончен, и в будущем ни одно сооружение не нарушит его теперешний вид. Осталось выбрать символ для царствования, который будет украшать фасад и стены храма. Каждый выражал волю правителя и отказывался от своей идеи, чтобы согласиться с жрецами Храма Жизни.