Храм Телариона. Катария
Шрифт:
– Вот поэтому, - прибавил Плепол, - прежде чем приступить к спасению государства, ты должен закрыть свои мысли. Сделать так, чтобы их никто не слышал.
– Я уже думал о такой возможности, но не знаю, как...
– начал Влад, но собрание дружно загалдело:
– Тебе ли, повелителю амулета, беспокоиться о таких ничтожных вещах! Только пожелай, и всё исполнится!
– Ну да, - сказал Кальтарат.
– Пожелай! Попроси у амулета, чтоб твои мысли никто не слышал!
Влад вспомнил о зелёном пятне на щеке, и сердце его учащённо
– Это очень неудобно, когда твои мысли все слышат, согласись, - вкрадчиво произнёс Кальтарат.
– А от исполнения одного желания пятно не очень-то разрастётся. Ну, всего на чуть-чуть...
Влад встал и взялся рукой за зеркальце.
– Хочу, чтоб мои мысли никто не слышал, - проговорил он торжественно.
Катарцы молчали. Влад обвёл их глазами и отчётливо подумал: "Интересно, а теперь вы слышите мои мысли, или нет?"
– Слышим, - ответил за всех Кальтарат.
– Ты недостаточно сильно желаешь. Боишься расползания пятна. Отбрось сомнения и пожелай так, будто от этого зависит твоя жизнь!
– Амулет, прошу тебя, закрой мои мысли, - сказал Самоделов с мольбой в голосе, и прибавил мысленно: "От этих колдунов!".
Молчание длилось почти полминуты.
– Нет, он не хочет по-настоящему желать, - сказал плоский.
– Наше дело висит на волоске, - прибавил бородач.
– Ещё раз пожелай!
– воскликнул Крисалунг.
– Хочу, чтоб моих мыслей никто не слышал, - повторил Влад.
– Нет, нет, нет, - затараторил Кальтарат.
– Ты недостаточно сильно хочешь, поэтому амулет не выполняет твою просьбу.
Плоский катарец приблизился к Владу. Его подвижное тело ходило мелкими волнами и вибрировало так, что слышался гуд. Внезапно гуд смолк и тело успокоилось.
– Я забрался в глубь его мыслей и кое-что там обнаружил, - проговорил катарец, поднимая плоский палец.
– Это "кое-что" поможет усилить его желание закрыть мысли!
Влад забеспокоился. В его воображении почему-то возникла Ирина. Он постарался отогнать от себя её образ. Колдунам незачем знать об этой стороне его личной жизни.
Но те уже знали.
– Наш спаситель мечтает об одной симпатичной девушке, - сказал плоский катарец.
– Ерунда, - возразил Влад.
– Она далеко. Её, считай, уже нет. К тому же мы в размолвке.
– В размолвке, но ты мечтаешь о ней!
– сказал Кальтарат, взмахнув крыльями.
– Покажем ему, как он мечтает о ней!
– закричал Плепол.
Вперёд выступил катарец с половиной кошачьей головы и вытянул перед собой руки. Между ними закрутился воздух, и в этом вихре начали проступать очертания человеческого тела. Не прошло и минуты, как Влад узнал Ирину!
Она стояла, одетая по-летнему, в маечке и узких джинсах, совершенно как живая. Катарцы на её фоне казались какими-то нереальными мультяшными персонажами из детского ужастика.
Ирина смотрела на него, и он ждал, что она заговорит с ним.
– Мечты, мечты, где ваша сладость, -
– Ты мечтаешь о ней, - сказал Кальтарат.
– Хотите посмотреть, что он делает с ней в своих сладких мечтах?
– спросил плоский.
– Он раздевает её!
– воскликнул Плепол.
– Ты раздеваешь её?
– вкрадчиво осведомился у Влада Кальтарат.
– Нет!
– крикнул Самоделов.
– Что за бред!
– В мечтах?
– Нет! И вообще, я не желаю, чтобы в нашем разговоре затрагивались личные темы! Я же не спрашиваю, кого раздеваете вы.
– Очень интересно!
– провопило сразу несколько голосов.
Собрание оживилось. К Ирине придвинулись. Даже "груша" показалась из-за пазухи и сказала: "пуф", но тотчас была водворена на место.
– В мечтах он остаётся с ней наедине, и она раздевается!
– громко, как конферансье в цирке, объявил плоский катарец.
– Предупреждаю, всё это взято из его головы.
Влад сцепил зубы и сжал руками виски, стараясь ни о чём не думать. Но Ирина начала стягивать с себя майку, обнажаясь перед скопищем колдунов. Те откровенно разглядывали её, многие хихикали, кто-то тянул к ней пальцы, стараясь ткнуть её в разные места.
Юноша вынужден был признаться себе, что, мечтая об Ирине, он мысленно заставлял её раздеваться. Такое было много раз. Но только в мечтах, а не в реальности!
– Я не желаю думать об этом!
– закричал он, перекрывая общий гвалт.
– Не лезьте в мою жизнь!
Обнажившаяся по пояс Ирина глядела на него с робкой улыбкой. Когда же она принялась стягивать с себя джинсы, он схватил стул и замахнулся им на плоского катарца.
– Всё! Хватит! Пора прекращать балаган!
– Да, пора прекращать!
– завопил Кальтарат, взмахивая крыльями и взлетая к самому потолку, причём висевшая там люстра чудесным образом прошла сквозь него.
– Нет, давай дальше!
– кричали вокруг.
– Пусть разденется вся, мы хотим на неё посмотреть!
Неожиданно сверху, из тумана, окутывавшего потолок, высунулась большая рыбья голова, гладкая и глянцевая, словно пластмассовая. Сохраняя неподвижность, она покрутила зрачками и гаркнула:
– Новости из дворца, господа!
Все сразу затихли.
– Король Гимелин свергнут с престола и лишён человеческой сущности, - провозгласила "рыба".
– У нас новый король!
– Кто? Кто?
– завопили все хором.
– Пока никто не знает.
Влад не успел раскрыть рот, чтобы задать вопрос, как всё собрание, сметая стулья, стаканы и тарелки, разом взвилось к потолку, загорланило там, заколыхалось массой переплетённых тел, и дружно рвануло к окну. Ирина исчезла. Голова Кальтарата, задержавшегося в комнате, неожиданно оказалась возле самого уха юноши.