Храм воздуха
Шрифт:
По тенистой сливовой аллее навстречу им к калитке подошла хозяйка дома.
– Вот, мы приехали, как обещал, - сказал Юсиф.
– Это моя жена.
– Очень приятно. А где товарищ ваш?
– Он потом приедет.
Хозяйка взяла у Гюли одну сумку и повела их в дом.
– Я вам сейчас все покажу, - сказала хозяйка, она обращалась к Гюле, - две комнаты у нас внизу, две наверху, кухня, душ во дворе и туалет там же.
Юсиф открыл чемоданчик.
– Вот деньги.
– Это не мне, - испуганно замахала
– О деньгах с Эдиком говорите. И насчет оформления тоже.
– А кто он вам?
– поинтересовался Юсиф.
– Товарищ сына. Вы не беспокойтесь, он сразу документы оформит, его здесь все знают.
– Я не беспокоюсь.
Они прошли в спальню, здесь было темно из-за закрытых ставень.
– Можете располагаться, - сказала хозяйка.
– Я у подруги буду ночевать. В шкафу чистое белье.
– Нам надо купить кое-что, - напомнила Юсифу Гюля, когда хозяйка ушла.
– Может, сперва позавтракаем?
Они выпили чай с медом, съели по бутерброду с маслом и сыром и отправились по магазинам. Прогулка по Кисловодску доставила Гюле удовольствие: она то и дело вспоминала места, где была в детстве с родителями.
– Обязательно сфотографируемся у Стеклянной струи, - сказала она Юсифу. У меня есть карточка с мамой и сестрой. Перед самой войной...
– Сколько тебе было?
– Пятнадцать, наверное. Или шестнадцать...
– Она примеряла платье, разговор происходил в магазине.
– По-моему, ничего. Как ты считаешь?
– Мне нравится.
Купив платье и еще много всего, что казалось Гюле необходимым для жизни на новом месте, они отправились домой; Юсиф тащил две большие сумки, набитые до верху покупками.
Гюля ещё раз прошлась по комнатам, подошла к окну, выходящему в сад.
– Я поверить не могу, - она обернулась к Юсифу, который удобно расположился на диване.
– Неужели это наш дом, наш сад. И мы будем здесь жить одни. И никто нам не будет мешать.
– Пусть только попробуют, - улыбнулся Юсиф.
– Уже идут, - сказала Гюля.
– Кто?
– Хозяйка с каким-то мужчиной.
– Это Эдик, - Юсиф подошел к окну.
– Фотограф.
Эдик, войдя в комнату, вытащил из кармана паспорт и вопросительно посмотрел на Юсифа.
Юсиф кивком показал на деньги - они лежали на столе и были завернуты всё в ту же газету.
– Двести десять тысяч, как договорились.
Эдик взял деньги, подержал в руке, как бы взвешивая, и протянул хозяйке.
– Тетя Клава, сама посчитай.
Та отступила на шаг в испуге.
– Что ты! Что ты! Такие деньги! Сам считай.
– Ну ладно, - Эдик положил деньги на место, - потом вместе посчитаем. Поздравляю от души. Дом хороший. Живите на здоровье, - Эдик с одобрительным интересом поглядывал на Гюлю.
– Оформление я беру на себя. Дней через пять получите купчую. Ну, а вообще-то,
– Это можно, - встрепенулась тетя Клава, - сейчас накрою.
– А может быть, пойдем куда-нибудь?
– спросил Эдик.
– Я возьму свою невесту, посидим где-нибудь.
Юсиф посмотрел на Гюлю, предлагая принять решение.
– Ты хотел посмотреть на "Храм воздуха", - неуверенно сказала она.
– Отлично, - Эдик потер руки.
– Там как раз новый оркестр. Тетя Клава, одевайся.
– Да я сроду там не была, - категорически отказалась хозяйка.
Эдик посмотрел на часы и взял со стола деньги.
– Вы пока отдыхайте, а часикам к шести будьте готовы, - Пропустив вперед тетю Клаву, Эдик покинул комнату.
– А, может, не пойдем? Зачем нам этот "Храм воздуха"?
– сказала Гюля, когда они остались одни.
– Посидели бы дома.
– Неудобно, - возразил Юсиф, - договорились уже.
Гюля вздохнула и посмотрела на диван.
– Отдохнуть не мешало бы. Ты вообще не спал.
– Откуда знаешь?
– А я тоже не спала.
Юсиф улыбнулся.
– Правда, не спала. Засыпала ненадолго и сразу проспалась.
– Почему?
– От счастья.
– Она обняла его.
– Ты знаешь, что этот Джавад с Назой сделал?
– Да.
– Зверь какой-то. Что теперь будет? Я за Эльдара боюсь. Зачем он его ударил? Какой смысл?
– А что он мог сделать? Промолчать?
– Действительно, безвыходное положение, - согласилась Гюля.
– Если бы ты видел Назу. Зареванная вся, прямо под корень срезал ногти, скотина, до мяса...
– Бедный Эльдар.
– Если бы ты был там, - Гюля прижалась к Юсифу, - ты бы обязательно за него заступился. Правда?
– По-другому он поступить не мог, - как бы убеждая самого себя, сказал Юсиф, - лучше уж умереть, чем стерпеть такое...
Гюля прижалась к нему ещё крепче.
– Скажи, - спросила она, пряча лицо у него на груди, - а ты меня упрекать не будешь? Потом...
– В чем?
– Ну в том, что я была замужем... сбежала.
– Ты же из-за меня это сделала.
– Все равно. Я точно знаю: это будет висеть над нами. Ты будешь мучиться, что не был моим первым мужчиной.
– Никогда.
– Это тебе сейчас так кажется.
– Я клянусь тебе.
– Не клянись... Я сама такая же. Думаешь, я считаю, что поступила правильно? Нет, конечно. Порядочная женщина так себя не ведет.
– Для меня ты самая порядочная, - сказал Юсиф.
– Это пока.
– Так будет всю мою жизнь.
– Я же знаю, для тебя честь, достоинство, порядочность - самое ценное в жизни.
– Ну, - Юсиф не понимал, куда она клонит.
– Ты же сам только что сказал: лучше умереть, чем так жить.