Шрифт:
Ника Инина
Хрангелы
Почти как мы
Наверное, сюжеты витают в воздухе... Иначе как объяснить,
Все чаще Болтан, Мудрица, или Форчунья, влетая в мое окно, смотрели с укоризной: когда же ты, наконец, расскажешь о нас?!
Они то просили не забыть, какие цветы любила Красинда, то говорили о детях Мечтана...
Только Толчунья ни о чем не просила – лишь бы у всех всё было хорошо...
И вот эти настойчивые крылатые гости добились своего: перед
вами – рассказ о том, что происходило на острове среди океана, где было много солнца, бирюзовой воды и других летних радостей. Никто и не подозревал, что в это самое время т'eмноны, извечные враги человечества, уже приступили к осуществлению своего зловещего плана. И если бы не хрангелы, мир мог бы стать совершенно другим...
Ника Инина
День рождения Красинды
«ДР-Р-ЫНЬ!», – сказал Белый рыцарь атакующему дракону. Дракон немного опешил, но напора не уменьшил. Разверзнув огнедышащую пасть, он издал грозное: ДЗ-З-ЫНЬ! ДЗ-З-ЫНЬ!».
«Какой сон испортили... – нащупав кнопку, Форчунья с трудом разлепила глаза, – ненавижу будильники!.. И кто их только придумал?! Небось, когда по утрам этого кого-тонедобрым словом поминают, он из-за часовых поясов круглые сутки в гробу переворачивается!..
Есть же хорошие изобретения – колесо, велосипед, радио. За некоторые даже Нобелевские премии дают... Вот за мухобойку я бы точно дала (столь высокая оценка мухобойки объяснялась очень просто – прошлой ночью две назойливые мухи пали жертвой этого гениального изобретения)! Или, допустим, – порох... Нет, за порох премию бы не дала, слишком много шума. И грязи... Жаль, конечно, что я не Нобелевский комитет...»
По утрам Форчунья часто предавалась подобным размышлениям. Она любила размышлять. Только вот рассуждала как-то очень странно... Стоило ей посмотреть, к примеру, на стул, как тут же в голову приходило: «Ну вот... Целых четыре ноги!.. Четыре! Вот цапля стоит на одной и ничего, не падает». При этом Форчунья признавала, что на цапле все-таки никто не сидит, и вряд ли попытается, но гнала такие мысли, чтобы не нарушать стройности рассуждений.
Иногда она сама поражалась, сколько всего ей решительно не нравится! Но если бы кто-то вздумал намекнуть, что в этом виновато ее имя, то, будьте уверены, его ждала бы получасовая лекция о происхождении имен. И тогда любой убедился бы, что назвали ее в честь Фортуны, римской богини счастья, а глагол «ворчать» здесь абсолютно ни при чем.
Если не принимать во внимание свойство Форчуньи трезво оценивать все стороны вещей(а не ворчать, отнюдь не ворчать!), то она была просто замечательным хрангелом, назначение которого – поддерживать, оберегать, охранять доверенных ему детей. Навевать им хорошие сны. Быть рядом, когда ребенку больно. Или просто грустно.
Только одно ее огорчало: когда дети вырастали, с ними приходилось расставаться. Онатак и не научилась справляться с этой болью... Однажды, когда всем троим подопечным Форчуньи (у каждого – их не больше трех, иначе никакому хрангелу не хватит на них даже самого ангельского терпения) стукнуло пятнадцать, и пришлось расстаться сразу со всеми, ее разрушительной силы негодование превратилось в цунами, которое целому отделу трансформации эмоций еле удалось превратить в безобидный грибной дождик. И тогда, впервые за всю историю хрангельства, сама Ума Помрачительная – правая рука директора Департамента детства – позволила, чтобы ее подопечные были разного возраста и уходили от нее хотя бы не одновременно.
Позднее это, конечно, стало общим правилом, за что хрангелы были весьма благодарны Форчунье, – даже те, кто, казалось бы, радовался, что ребенок вырос, и теперь находится под защитой Департамента взрослых. Ведь на самом деле и они грустили при мысли о расставании...
Однако вернемся в то утро, когда в неравной борьбе с будильником верх одержал он, а не Форчунья. Окончательно проснувшись и обдумав проблему раздачи Нобелевских премий, она задалась гораздо более важным вопросом – что подарить на день рождения своей подруге Красинде, которая утверждала, что точно
знает, когда у нее этот самый день.
«Ни один хрангел не знает, а Красинда – знает!», –бурчала Форчунья (она вообще считала, что Красинда не может быть хрангелом, потому что и сама ведет себя как ребенок). Она, видите ли, «помнит, когда родилась», – в прекрасный день, когда цвели тюльпаны... целое море!.. И уже сотни лет, из года в год, празднует его... А если получает меньше ведра этих самых тюльпанов, грозится вспомнить еще что-нибудь из своего далекого прошлого. Может быть, даже то, что рождалась дважды. Двухдней рождения Красинды хрангелы бы не выдержали, вот и старались принести море цветов, чтобы, размещая их по вазам, она отвлекалась от своих небезобидных воспоминаний.
Еще Красинда обожала подарки! Мечтать о них начинала за месяц до торжественной даты, и получив, еще два месяца любовалась ими. Девять межподарочныхмесяцев она была обычным хрангелом (иногда – веселая, изредка – печальная, порой – уставшая), а вот в остальные три – сущим ангелом!
Любой коллега мог рассчитывать на ее неотложную помощь, поддержку или улыбку. А улыбалась Красинда так обворожительно, искренне, тепло и часто, что лаборатория Ведомства утешений готовила из ее улыбок эликсир хорошего настроения, запасы которого никогда не иссякали.
«Итак, подарок... – размышляла Форчунья, – что же придумать, если уже столько всего было надарено?» Игрушки, книги, украшения, кошки, собаки, хомячки, попугайчики... Чашки, вазочки, салфетки, сумки, свечи, веера...
Однажды кто-то умудрился преподнести антикварную кочергу, чему именинница несказанно обрадовалась! И развила бурную деятельность по сооружению камина в своем маленьком уютном домике. Когда он был сложен, домик стал еще меньше, но уютнее не стал. Внушительных размеров камин выглядел та-а-а-ким значительным и важным, что со временем даже обзавелся именем: все уважительно называли его Валерианом, и некоторые даже