Хранитель Чёрной поляны
Шрифт:
– Ну, диверсант, иди-ка ты сюда. Давай-давай, Василий, вылазь уже, – дед протянул мне большую ладонь, и я с урчанием поднырнул под неё и потёрся. Подхватив под брюхо, Егор Гаврилович вытянул меня из укрытия. Бабушка ещё сердилась, но ворчала лишь для проформы.
– Чего ты щуришься, проказа? Защитник твой пришёл, да? Вот теперь будете на пару сметану с землёй есть!
«Сметану, это мы запросто! Я даже сам могу её съесть, зачем же деда наказывать?» – глазоньки мои распахнулись и умильно уставились на хозяйку.
Мария Дмитриевна взяла с полу мою миску и выложила в неё испорченную сметану. Правда большие куски земли она по доброте душевной всё же в ведро откинула, ну а с мелочью уж разберёмся как-нибудь. Я потёрся напоследок о рукав деда и спрыгнул со скамьи. Бабушка
За столом тем временем беседа завязалась. Дедушка стал Алёшу и Никиту про их житьё городское расспрашивать. Оказалось, что живут они с мамой – Василиной Егоровной – в большущем доме на десятом этаже. Никакой живности у них в доме нет. Мама говорит, что в квартире зверей держать нельзя – только мучаться будут зря. Им простор нужен, свобода. Сразу видно – умная у них мама женщина, понимающая. Не зря моим дедушке и бабушке дочкой приходится.
А потом Алёша стал про школу рассказывать. В этом году он второй класс закончил, учится хорошо, математику любит и литературу, а вот с английским у него не очень – училка очень вредная. Всё время к его произношению придирается. А Никита, тот в садик ходит. Ему в школу ещё через год только. Но он тоже учится. В спортивной школе. Они вместе с Алёшей туда ходят, только Алёша на футбол, а Никита на плаванье. А в следующем году мама обещала записать их в секцию дзюдо.
– Ну, а мама там как? – спросила бабушка. Она сидела, опершись локтями на стол и внимательно разглядывала внуков.
– Мама хорошо, – деловито дожёвывая пирожок, ответил Лёшка – Она сейчас к командировке готовится. В Данию. Там будет какой-то семинар по Скандинавскому фольклору.
– А ещё она постриглась, – вставил Никита.
– Постриглась, – всплеснула руками бабушка – Как же так?.. Такие косы отрезала! Дед, ты слышал?
– Слышал. Ну и что?
– Да ничего, – бабушка поднялась из-за стола – Столько лет растила, а тут отрезала!
– Это ей куратор нового проекта, Андрей Сергеевич посоветовал, – нехотя признался Никита – Сказал, что такие косы – богатство и красота несравненные, но в походных условиях ей с ними хлопот много будет.
– Каких условиях? Походных? – дед поднял высоко правую бровь, от чего взгляд его стал ещё острее и проницательнее.
– Час от часу не легче! – бабушка опять всполошилась.
– Вообще-то мама просила вам пока не говорить. Там ещё не точно всё, но к концу лета они планируют на какой-то остров в Онежском озере поехать. Там карельские археологи раскопки ведут и маму в качестве консультанта от академии наук пригласили.
– А что за остров то? Не помнишь?
Алеша неуверенно покачал головой.
– Редколье или Разколье, как-то так.
– Радколье, – пробормотал дед. – Скала мертвого животного.
Баба Маня и дед переглянулись, и что-то в их глазах было слишком много недосказанного. Чего-то такого, чего я точно не знал, а знать мне это, пожалуй, следовало, а потому, подчистив миски, я уходить не стал, а прилежно принялся мыть усы и щёки. Ушки мои и глазки несли верную дозорную службу – вдруг кто-то ещё что-то скажет об этой маме. Но беседа за столом прервалась. Мальчики поблагодарили за еду и захотели посмотреть дом. Дедушка велел им идти в светёлку5 под крышей, где они будут жить, и переодеться во что-нибудь полегче.
– Ну и что ты об этом думаешь? – спросила бабушка.
– А что тут думать? Чему быть, того не миновать… Плохо, конечно, что она от нас это скрывает, но такая уж она всегда была.
– Нет, мы должны что-то сделать. Позвони ей, пусть приедет.
– Позвоню, – дед встал и потрепал бабушку по плечу – Не накручивай себя напрасно. Она у нас умница и в обиду себя никому не даст.
Бабушка вздохнула и принялась убирать со стола.
Я закончил умываться, и так как дед повёл Алёшу и Никиту осматривать дом и всё домашнее хозяйство, а баба Маня со мной откровенничать
Глава 3
Изнанка
Обернувшись вновь добрым молодцем, Базиль, задумался, с чего начать. В углу на тумбочке так и осталась лежать завёрнутая в фартук смятая рассада. Он подошёл к ней, осторожно отогнул край ткани и склонился к стебелькам и листьям невинно пострадавших помидоров. Чуть подув на них, зашептал:
– Заря-заряница, красная девица, полуночница. В поле заяц, в море камень, на дне Лимарь. Моя скорбь ни мала, ни тяжела, твоя сила могуча да бела. Распрями траву, разгони лебеду. Дай силу корням, дай жизни цветам. Слову моему конец – всему делу венец.
Кот ещё раз дунул на ростки и накрыл тряпочкой. Вот бы сбрызнуть их ещё, но сам он сделать этого не мог.
– Надо бабе Мане намекнуть, – подумал Кот и подойдя поближе к бабушке стал ей тихонечко нашёптывать. – Хватит уже посуду мыть, и так, чашка уже чистая. Зачерпни водицы холодненькой и побрызгай на фартучек. Вот так, умница, Мария Дмитриевна.
Базиль был доволен.
– Ну всё, здесь мои дела закончены, пойду по дому пройдусь, – сказал он себе и вышел в сени.
Дом был не большой, но уютный. Когда-то на этом месте был обычный пятистенок. Но потом его перестроили. Одну комнату разделили на кухню и каморку6, и в этой каморке сначала жила дочка Егора Гавриловича и Марии Дмитриевны – Василина, а теперь туда бабушка перебралась, поближе к кухне и подальше от компьютера, как она сама говорит. Ну а дед остался в другой половине дома. Не один, конечно, а с Базилем, потому что в комнатке бабушки прохладнее, туда тепло только из кухонной двери идет. А в дедовой части печка задней стенкой выходит. И телевизор опять же у деда стоит. Бабушка туда тоже приходит кино посмотреть, хоть и не часто – она книжки больше любит. В общем, в комнате у деда вся техника и библиотека домашняя, а у бабушки комоды да шкафы всякие. Разные функциональные зоны получаются, и требуют они от Базиля разных профессиональных навыков. На бабушкиной половине он начальник. Пришёл, раздал ценные указания домовому, проверил, всё ли, верно, сделано и адью7. А вот на дедовой так просто не получится – тут надо всё самому делать. Электромагнитные импульсы замерить, экранирование поправить, чтобы связь без сбоев работала.
У двери в дедову комнату Базиль остановился, прислушался, нет ли там кого и лишь потом, тихо открыв дверь, вошёл. В комнате – самой большой в доме – царил полумрак из-за плотно задёрнутых занавесок. Лишь кое-где его рассекали тонкие лучи света. Это тоже всегда нравилось Базилю. Какой-то особый, потаённый уют был в этом месте. Тихонько мурлыкая, Кот подошёл к книжному шкафу.
Этот шкаф был, наверное, самой дорогой вещью в доме, сделанной на заказ голландскими краснодеревщиками в начале девятнадцатого века для богатой помещицы, чьё имение было неподалеку. Шкаф долгое время украшал её покои. Когда она состарилась и умерла, он вместе с поместьем перешёл к её сыну. Тому книги были без надобности и шкафчик перенесли сначала в спальню, а потом и вовсе убрали в кладовку. Там изящную вещицу забили всяким хламом и не вспоминали о нём до самой революции, в результате которой хозяева поместья, бросив всё своё имущество, подались за границу, а в имении была создана коммуна8. В отличие от многих других, эти коммунары не пустили свою новоприобретённую собственность на дрова, а провели тщательную перепись и даже кое-что отремонтировали, в том числе и этот шкафчик. Позже в имении был открыт дом-музей, и его экспозиция пользовалась большим успехом у туристов. Но в Великую Отечественную музей сгорел в результате бомбёжки, а шкафчик остался цел, потому что его как раз весной сорок первого отправили на реставрацию, в мастерскую к известному на всю округу художнику и столяру – Алексею Петровичу Ижевскому. Прадеду моего хозяина.