Хранитель Лачубту-нгуо
Шрифт:
– А ты не боишься, что муж будет тебя преследовать? Думаю, как человек из влиятельной семьи, он не оставит это просто так – ведь для его клана это позор, – я пристально посмотрел ей в глаза, однако там не было ни малейшего намека на страх – только твердая решимость.
– Мне все равно, что он сделает! Главное найти Аню, а там вместе решим, как нам быть дальше…
Василиса тяжело вздохнула, но потом слабая улыбка тронула ее губы.
– Ну, теперь понятно, почему я сегодня повеселела? Чем дальше от Хельмграда и нелюбимого мужа – тем лучше мое настроение!
– Твоя байка реально
Улыбнувшись на этот раз веселее, девушка потрепала Хорька по голове. Я поймал себя на мысли, что сейчас приревновал, наблюдая как ладонь девушки зарывается в грязные, нечесаные волосы Ли; и постарался отвести от них взгляд.
– Ну вот, я открыла вам страшную тайну двух хельмских семей. Теперь вы знаете, зачем я еду в Кеджийск. А вы что там забыли?
– Меня послал в Кеджис мой господин – выполнить одно весьма деликатное задание… Извините, но больше ничего не могу рассказать. Иначе придется сделать себе харакири! – увильнул я от рассказа и показал для наглядности, как вспарываю живот.
– О! Я б на енто позырил…
– Всё понятно с тобой… А ты, злобный суслик, сможешь рассказать о цели своей поездки или ты тоже сделаешь с собой что-нибудь эдакое?
Ли напыжился и гордо вскинул голову, отбрасывая со лба грязные патлы, – Я не суслик, я – Хорек!
Схватив руками плечо бандита, девушка сильно сжала его и потрясла.
– Ну пожалуйста, ну расскажи! Ты же обещал, – смешно заканючила она.
Важно расправив плечи, Хорек потерпел еще пару секунд, потом сдался:
– Лана, лана! Слухайте терь мою байку!
– Наехала, как-то братва из гопы берсерков на нашу баруху. А мы типа крышей ее всегда были. Те цуки отметелили хозяина барухи, и зашкерили баблосов с бухлом. Хорьки на кое забить не могли, поентому стрелканули берсеркам. Кароче мочилово было конкретным – мы захреначили половину берсерков, лично я троих мочканул, но много и свих чуваков потеряли. И тута вроде всё лафа, но кие-то два козла движнули к барухе – отомстить, типа, его хозяину за вызов нашей гопки. Я попёхал с одним корешком за ними.
Хорек немного поник, грустным взглядом обвел всех слушателей и продолжил.
– Кароче лажанулся тада мощно: трупанули мого дружбана, а хозяина барухи я сам по прогону примочил, прикиньте. Ну, кароче, базарю, как всё было. Догнали мы их у самой барухи, но енти цуки стали отшмаливаться. У одного из их отшарился не кой-нить пистолетик-пукалка, а мля, реальный пулемет Калаша! Как авай он по нам колбасить с него – мы с корешком сразу движнули и зашкерились за прикрытие. Рядом, чай, стоял гадюшник…
– Слушай, Василиска, ты хорошо понимаешь, о чем он рассказывает? Я половину его слов не знаю! – я наклонился к девушке и прошептал на ухо.
Она хитро улыбнулась, легонько прикоснувшись ладонью к моей груди, как бы соглашаясь, – Такая же фигня! А вроде по-русски говорит…
– Нет, по-хорьковски!
Василиса ехидно хихикнула.
Не замечая того, что слушатели не особо внимают рассказу, Ли продолжал и не на шутку разошелся. В вездеходе стали раздаваться крики вроде “Быщь”, “Бабах” и “Тра-та-та”. Хорек уже выпрыгнул на
В общем, как я приблизительно понял, другу Ли удалось ранить того бандита, который был с пулеметом. Берсерки спрятались в баре и забаррикадировали дверь. Однако малолетний бандит знал черный ход – он располагался на втором этаже, и к нему вела пожарная лестница. Хорек послал туда своего кореша, а сам собрался штурмовать парадный вход, достав при этом пару гранат. “Ага, мы уже знаем, как ты умеешь обращаться с гранатами!”. Но, как оказалось, набедокурил он в другом – не учел, что противники тоже знают о черном выходе. Пока Ли готовился подорвать дверь, а второй хорек забирался по лестнице, дверь черного выхода неожиданно раскрылась и один из берсерков пустил вниз длинную очередь. Заслышав стрекот пулемета, Ли рванул к напарнику, но было уже поздно – его кореш висел вниз головой, зацепившись ногой за ступень. Не дожидаясь повторной очереди, молодой бандит ловко закинул обе гранаты в проем двери, и берсерка вынесло наружу сильным взрывом.
– Однако! Можешь ведь, когда захочешь! – съязвил я, но Хорек пропустил остроту мимо ушей – он был слишком занят своим рассказом.
– Тада я удумал движнуться чрез передний ход! Сначала подхреначил ее нафиг, посля зашарился в дыру, переначив свой пушкан на авматический режим. А ента цука, типа удумал подшухериться – зашкерил в заложку самого хозяина барухи и стал шариться за барную стойку! Прихерил к его башне пушкан и раковал назад. Я на движу шмальнул очереденкой, метя в размалеванную башку берсерка. Но во фигня – по дороге спотыкнулся, блин, о гребанный кусок двери, и пули ушли ниже. Кароче, шею берсерка реально расхреначило в гамно, а одна пуля протыкнула и шею бармена. Мля, кая засада!
Изобразив на лице гримасу душевной боли, Хорек потер повлажневшие глаза. Он заявил, что с этим барменом их связывала крепкая дружба – тот угощал его друзей выпивкой, а Ли обеспечивал недорогой крышей.
– Када я к нему склонился – он щё был живой. Я звинялся пред ним, чё случайно задел его. Но он тока просил мя об типа ластной услуге.
Ли рассказал о просьбе бармена: в запертом ящике рабочего стола должен лежать золотой медальон с выгравированным черепом, и эту драгоценность надо было доставить одному человеку в Кэджийске. Хозяин бара заставил хорька поклясться своим оружием, чтобы тот выполнил его последнюю просьбу.
Закончив сбивчивый рассказ, молодой бандит сел обратно на свое сиденье и часто, как запыхавшийся пес, задышал. Засунув руку за пазуху, он вытащил потертый золотой медальон и показал всем.
– Клевая штучка! – воскликнула Василиса, забрав украшение, чтобы рассмотреть поближе.
– И ради этой фиговины ты отправился в Кеджис? – удивился я.
Гордо выпятив грудь, Ли постучал по ней кулаком.
– Мы, хорьки, мля, держим свое слово! А барушник был для мя корешком, я не мог послать его с ластной просьбой.