Хранитель лаванды
Шрифт:
Лизетта слышала боль в его голосе.
— Все кого-то теряют, моя история повторяется по всей Франции. Но я скорее получу пулю в голову, чем хотя бы пальцем о палец ударю на пользу Германии.
— А где твой друг Вольф?
— Понятия не имею. Последний раз я видел его в тот день, когда забрали мою семью. Затем я бежал в холмы с маки. Прошло несколько месяцев, прежде чем я снова вернулся в эти края, а уж в родной деревне не был вовсе. — Люк пожал плечами. — К тому времени никто не знал, куда исчез Вольф.
Он продолжал:
— Давай держаться как можно ближе
— А откуда ты так хорошо говоришь по-немецки? — поинтересовалась Лизетта.
— Горжусь своими корнями. Сам выучился.
— Если остановят, не забудь, сделай несколько ошибок.
— За меня не волнуйся. Я обещал Роже посадить тебя на поезд в Париж живой и невредимой. Что там случится дальше, уже неважно.
— Пожалуйста, не надо! Не говори так.
— Мы все — расходный материал, Лизетта. — Люк отвернулся.
На разговоры времени больше не было. Телега медленно катила по усыпанной гравием подъездной аллее. Погонщик проворно спрыгнул на землю и помог выбраться Лизетте, а затем поспешил прочь. Солнце садилось. Чем дальше молодые люди углублялись в долину, тем холоднее становилось, и теперь уже было совсем зябко. Укрытый тенями, монастырь выглядел гораздо внушительнее, чем прежде.
— А сюда посторонних пускают? — спросила Лизетта почему-то шепотом.
— Не особо привечают, но и не гонят. Отец Август — тот монах, которому я могу доверять. Подождешь? Я недолго, сперва надо убедиться, что мы в безопасности.
Люк с монахом удалились, а Лизетта вдохнула аромат леса, наслаждаясь тишиной. Повернувшись к монастырю спиной, она посмотрела вниз на долину, воображая ее в мареве цветущей лаванды. Наверняка Фосиль… нет, Люк… с удовольствием рассказал бы ей, как оно тут летом.
Внезапно раздались шаги, и из теней возник Люк.
— Скорей! — бросил он. — В телегу. Быстро!
— Что?
— Никаких вопросов. Нет времени. Делай, что говорю.
Лизетта забралась в телегу. Люк уже отвязал поводья.
— Люк? — робко окликнула она, но он молчал, стиснув зубы. Они уехали той же дорогой. И хотя девушка не видела больше ни единой живой души, она чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
Когда стук копыт превратился в мерное цоканье, Люк обернулся, и Лизетта увидела его обезумевший взгляд.
— Что такое?
— Лорана схватили. Его казнят.
14
Отъехав от города примерно на четверть мили, они соскочили с телеги и побежали. Наконец перейдя на шаг, Люк слышал, как Лизетта со свистом втягивает в себя воздух, хотя и старается делать это как можно тише.
Он напомнил себе: надо посадить ее в поезд и отправить на север, а все остальное вторично. Да только на самом деле это было не так. Новости отца Августа нарушили его обычную способность мыслить здраво. По словам монаха, Лоран добрался до монастыря: согласно плану, он должен был прибыть туда раньше Люка с Лизеттой, чтобы
— Не держи зла на старика Клода. Он выжил из ума и не понимает, кто такие маки. Он пытался помочь властям, — объяснял отец Август.
Причем кто-то из Горда подтвердил, что Лоран именно тот, кого они искали.
Все маки прекрасно понимали, что в любой день, в любой час могут оказаться в холодных объятиях смерти, но Люк с Лораном были еще очень молоды — они все равно невольно верили, что доживут до конца войны, спляшут на могилах врагов и поднимут бокалы за близких, которых потеряли. Они мечтали, как когда-нибудь вместе будут рассказывать сыновьям о приключениях отцов. Люк не мог позволить Лорану умереть, не готов был последовать совету благоразумного отца Августа и поскорее убраться из Горда.
Облачившись в молочно-белую рясу цистерцианца, дававшую хоть какое-то подобие маскировки, Люк вел Лизетту по мощеной улочке, пока они не поравнялись с главной городской площадью.
— С ума сошел? — прошипела Лизетта.
— Я должен быть там.
Девушка сглотнула. Люк знал, какая борьба идет у нее на душе, однако Лизетта и не думала тянуть прочь, не пыталась бросить его.
— Ты ненормальный! На всей земле нет места, где бы тебе сейчас было бы опаснее! Люк, нельзя рисковать нашим заданием — и я не стану смотреть на казнь.
— Обещаю, мы не станем рисковать заданием, — ответил он, выдержав ее взгляд. — И тебе некуда идти — где тут спрячешься? Гораздо безопаснее находиться на площади, со всеми.
Девушка кивнула, смирившись с ситуацией, но вырвала руку из его руки. Люк и сам не замечал, что сжимает ее.
— Отпусти. Ты же монах, не забудь!
Milice при помощи немецких солдат гнала народ на площадь. Лизетту пугала уволакивающая ее с собой толпа, однако и в самом деле лучше находиться со всеми, чем рисковать нарваться на патруль. Девушка знала, как смешаться с толпой. Одета она была уместно, говорила по-французски безупречно. Если бы не красота, никто не взглянул бы на нее дважды. Люк заметил, что она благоразумно натягивает шерстяную шапочку, которую он сунул ей в карман в последний момент.
Люк юркнул в тень подворотни и торопливо стянул с себя рясу. О чем он только думал? Время молитвы — ни один монах из Сенанка не отправится на площадь в час вечерни!.. Снова выйдя на свет, он позволил увлечь себя людскому потоку, стараясь держаться поближе к стенам замка и чуть пригибаясь, чтобы не выделяться ростом из толпы. Впереди он видел Лизетту, прибившуюся к какой-то группке женщин.
Тем временем на площадь вывели первого пленника. Люк уже видел это прежде — жертвам не нужны были наручники. Они отважно, порой даже вызывающе шли на место казни, как подобает гордым французам.