Хранитель лаванды
Шрифт:
Примерно через час дверь отворилась, и в комнату вошел фон Шлейгель.
— Простите, что заставил так долго ждать, мадемуазель Форестье. Надеюсь, вам тут удобно?
Следуя внутреннему голосу, Лизетта решила и дальше разыгрывать негодование.
— Скажу вам по правде, герр фон Шлейгель, мне, как истинной немке, крайне неприятно находиться в гестапо в качестве задержанной.
Она приняла самый убийственно-холодный вид, какой только могла.
Фон Шлейгель поцокал языком.
— Увы, такая у нас работа, мадемуазель.
По умным и хитрым глазам гестаповца Лизетта ясно видела — его развлекает эта ловля на живца.
— А
Он не ждал такого вопроса. Улыбка его слегка поблекла.
— Нет, но мы обязаны разоблачать всех, кто работает против режима.
— И что же вы такого нашли в моем женихе?
— В нем есть нечто подозрительное. Инстинкты следователя велят мне копнуть поглубже.
Лизетта медленно и размеренно вдохнула. Пора разыгрывать припасенный в рукаве туз. Такой картой два раза не сыграешь.
— Герр фон Шлейгель, вы слышали о Вальтере Эйхеле?
Он снова заморгал.
— Какой немец о нем не слышал!
— Так вот. Говоря, что собираюсь работать на видную немецкую компанию, я забыла упомянуть, что это банк Вальтера Эйхеля… и более того, я буду работать непосредственно у самого Вальтера. Он давний друг моей семьи — и его-то вы заставляете ждать, удерживая меня тут без малейших на то оснований. Он превосходно знает Лукаса. Герр Эйхель охотно поручится за Лукаса Равенсбурга, но все равно могу себе представить, сколь счастлив он будет, услышав, что по чьей-то личной прихоти гестапо задержало его крестную дочь и ее жениха в сонном провансальском городишке.
Лизетта набрала полную грудь воздуха и пылко продолжила:
— Мы доказали, кто мы такие, и во всем сотрудничали с вами! Наверняка ваши люди уже проверили наши показания. Не сомневаюсь, что герр Эйхель, когда к нему обратится кто-то из его многочисленных деловых партнеров из правительства Германии, не преминет напомнить, что мой отец потерял руку в боях за Германию, а отец Лукаса пожертвовал Родине жизнь. А вы смеете бросать нам какие-то обвинения — нам, честным и добропорядочным немецким гражданам! Да в чем вы подозреваете Лукаса, герр фон Шлейгель? Быть может, он шпион союзников? Или один из этих грязных партизан, шайки убийц и грабителей? Он похож на кого-то из них? Или, может, ведет себя, как они? Да, сейчас он — lavandier, но вообще-то он получил прекрасное образование. И если он сейчас не в рядах германских офицеров, то лишь потому, что обеспечивает нашу армию жизненно важными средствами дезинфекции. — Голос девушки взлетал все выше и выше; смерив отвратительного низенького человечка перед собой уничтожающим взглядом, она нанесла последний удар: — Я больше не в силах выносить ваше нелепое поведение. Хотя вы сделали вид, что отпускаете меня на все четыре стороны, мы с вами оба знаем, что я бы никогда не оставила Лукаса. Я требую, чтобы мне дали поговорить с герром Эйхелем по телефону. Возможно, вы захотите лично объяснить ему причины моего задержания и опоздания в Париж.
— В этом нет необходимости, — отрывисто произнес фон Шлейгель.
— Нет? — невинно переспросила Лизетта.
— Нет. Вы оба свободны идти, приняв мои извинения за причиненные неудобства.
Лизетта одарила его лучезарной улыбкой.
— Что ж, герр фон Шлейгель, благодарю вас. Значит, нам больше не о чем разговаривать.
— Передадите мое почтение герру Эйхелю?
Девушка не знала, чьей
— Если распорядитесь, чтобы меня доставили в Лион, где я смогу успеть на поезд, который пропустила, дядя Вальтер будет вам очень признателен, герр фон Шлейгель.
Гестаповец склонил голову. Лизетта внутренне улыбнулась при мысли о том, каких трудов ему, верно, стоило это проявление уважения.
— А где Лукас?
— Прошу за мной, мадемуазель, — промолвил гестаповец, указывая на дверь.
Когда фон Шлейгель и Лизетта вошли в комнату, девушка картинно бросилась к Люку и обвила его руками.
— О, милый, вот все и уладилось! Я знала, знала, что все будет хорошо. — Она радостно улыбнулась ему. — Пойдем же, мы можем идти. Герр фон Шлейгель даже предложил помочь мне добраться до Лиона, чтобы я успела на парижский поезд. Дядя Вальтер будет ужасно рад — и благодарен герру фон Шлейгелю, — что я не задержалась. Знаешь, милый, давай поедем вместе. Он очень хочет тебя видеть. В Со уже скоро пойдет снег. Поехали, ты ведь обещал его навестить.
Судя по всему, имя Эйхеля для фон Шлейгеля значило гораздо больше, чем для Люка. Молодых людей поспешно выпроводили из кабинета в переднюю часть дома. Люк уже видел впереди высокие двери, сулящие свободу.
Похоже, Лизетта выкинула что-то из ряда вон выходящее. Люк слышал, как фон Шлейгель что-то бормочет о том, чтобы их отвезли в Лион. Смешно — минуту назад пленников допрашивали, а теперь они почетные гости в машине с шофером. Люк шел, точно во сне, под оживленное щебетание девушки.
Фон Шлейгель протянул ему руку.
— Без обид, Равенсбург, ладно? Надеюсь, вы понимаете — я должен выполнять свою работу ради безопасности всех немцев.
Он улыбнулся Люку напряженной вымученной улыбкой. Монокль сидел в глазу, как приклеенный. Жесткая рука в перчатке сжала ладонь Люка.
— Разумеется, — отозвался Люк.
— Шофер ждет. Позволите ли предложить вам что-нибудь на дорожку? Славный французский коньяк, в такую-то холодную ночь.
— Спасибо, не стоит, — с обезоруживающей улыбкой отказалась Лизетта и взяла Люка за руку. — Лукас, ты готов?
Он кивнул, не вполне доверяя своей способности говорить, но улыбнуться девушке смог. Однако когда они уже шли к парадной двери, в нескольких шагах за которой виднелся автомобиль и ждущий мужчина в черном, какое-то движение вдруг привлекло его внимание.
На другом конце просторного вестибюля Люк увидел старика, зажатого между двумя эсэсовцами. Он стоял на коленях спиной к Люку. Конвоиры рывком поставили его на ноги.
У Люка оборвалось сердце. Мерещится ему — или и вправду есть что-то зловеще знакомое в этом старике, его хромоте, наклоне головы, развороте плеч? О, только бы не… Не может быть!
— Герр Равенсбург, что с вами? — спросил фон Шлейгель, внимательно глядя на молодого человека.
— Лукас, идем же! — поторопила Лизетта. — Шофер ждет.
Люк видел, как она испепеляет его взглядом, безмолвно умоляя наконец пошевелиться. Видел, как фон Шлейгель смотрит на старика и вновь переводит взор на бывшего подозреваемого, чуть наклонив голову, точно учуявший добычу охотничий пес…
Иди же! Он мысленно слышал, как Фугасс, Лоран и даже Роже хором орут на него. Nes fais pas ca ! Отец, Якоб, взывал к нему в мыслях так отчетливо, словно и впрямь стоял рядом. Не делай этого!