Хранитель понятий
Шрифт:
– Может, и хватит, да сам по себе набор фактов недорого стоит и легко развалится при несильном нажиме, – назидательно проговорил первый. – Это продукты, из которых нужно состряпать съедобное блюдо. И еще важнее, как сготовленное блюдо подать. Нам требуется создать образ, портрет человека, такой, чтоб факты сами к нему прилипли, как мухи к липучке. В нашем случае треба сработать портрет человека, который готов за ради навара на любое западло. Увидит барыш – понятийным прикинется, срисует в другой стороне выгоду – с ментами закорешится и так далее. Но о том, как ты будешь перед людьми его портрет рисовать, поговорим после, что-то устал я сегодня
– А самого Шрама на сходку не пригласим? – Второй решился потревожить старика последним вопросом.
Потревоженный ответил даже охотно;
– Нет, мне не требуется, чтоб Шрама ретивые хлопцы положили жмуром под мои ревматические ноги. Мне нужно, чтобы на Шрама устроили травлю, чтобы он набегался сперва, высунув язык, нахлебался горюшка, а потом бы его ко мне привезли, связанного и измученного…
Память пролистала озвученные картинки со скоростью аппарата для счета денег. Не прошло и нескольких секунд, как Вензель вернулся от поздней осени за витринным окном дачи к зиме за автомобильными стеклышками. Вензель повернулся к Шраму и повторил важную фразу:
– Ты без людей жить наметился, – И продолжил: – А без людей ой как трудненько прожить, соколик. Ты вот и сам в этом давеча убедится, бегая, как зайка, по закоулкам. В любом деле кореша верные нужны.
Слова «кореша верные» шли Везелю, как бакенбарды Алле Пугачевой. Он даже выговорил их деревянно, губы правильно не гнулись под «корешей верных». Шрам слушал, не перебивая, потому что старичок, выражаясь образно, съезжал на жопе по нужному желобу. Хоть гнусил он в поучительной тональности, да пусть тешится, лишь бы дело сдвигал. Его, Шрамово, слово выскочит, как только набухнет в нем необходимость. А не-перебиваемый Вензель старался:
– Ты же, Шрам, друзей-приятелей не ищешь, все один норовишь. А один и в поле утонет. Конечно, дружки, они разные бывают. Толку мало, коли ты наберешь толпу кентов из баранов и быков. Лучше дружить с одним пастухом, чем со всем стадом. Но вот ведь в чем загвоздка – зачем ты пастухам и прочим людям с влиянием? Что ты можешь от себя предложить? За просто так только студентки любят. Твой комбинат да изоляторушка следственный, спору нет, приобретения хорошие, но если не раньше, то в последние дни ты должен был усвоить, как хлипка твоя землица. Как легко могут растащить из-под тебя сокровища твои драгоценные, когда все разом накинутся. Управиться с бедами лютыми только кореша верные помочь в состоянии. Теперь давай покумекаем, что ты предложить способен сильным людям. Да, наверное, такую штуку, что они сами отобрать наездами не смогут. Есть у тебя штука такая? Ведь есть. Или нет?
Вензель утомился от долгого говоренья. Пот на лбу не выступил (какой пот у мумии?), но побледнел-таки старичок от напряжения.
– Да, кое-что найдется. Короче, я понял, Вензель. – И почему, вдруг поймал себя Шрам, они не перейдут на открытый текст, чего им баснями изъясняться? Понятно о чем речь – об эрмитажных списках. – Я понял, Вензель. Да материальчик-то сырой, как глина или необогащенная руда. Повкалывать требуется до готовности. Товар товарный вид любит. А вкалывать возможно лишь в покое, чтоб не отвлекало ничего.
– Ну вот, в разумение приходить начал. – Вензель. изобразил педагогическое удовлетворение, словно именно его слова возымели действие. – А то ты, как та собака… Сено-то не вечно. Да и собака не навсегда. Как говорится, или собака сдохнет, или сено сгорит, хе-хе. Хочешь сказать, по-другому в товарищи зовут?
Вензель намекал на свое пособничество на сходняке, разбиравшем схлестку Шрама с Трубачом. Так никто дедугана о пособничестве тогда не просил, он сам принял сторону Шрама, посчитав, что Шрам со списками ему, дедушке Вензелю, нужнее, чем Трубач без списков. А раз просьбы и договора не было, значит, не катит Вензелева заява на какую-то там благодарность и должок.
– Я и сейчас к тебе не пришел, Вензель, – напомнил Шрам. – Ты ко мне. Я лишь вышел к тебе навстречу. Согласен с тобой, Вензель, друзья верные нужны, без них никуда. О пользе дружбы я никогда и не забывал и по сторонам, думая о том, посматривал.
Это Шрам намекнул, что, дескать, обзаведись он списочками, то в одиночку такую махину все равно по уму не освоить, так и так обращаться пришлось бы к авторитетным людям, а лучше Вензеля приятеля не найти.
– Кажись, на лад пошло. – Вензель сделал вид, что его устроили заверения молодого вора. – Вот что значит по душам потрендеть.
В одном истинно прав старикан: ополчи на Шрама весь город, что и было явлено последними днями – не победить в той схватке, задавят. А со списками к Шраму придет сила. Если вообще в природе существуют эрмитажные списки.
– На лад, говоришь? – Шрам откинулся на спинку автодиванчика. Слишком мягкий диванчик. Сергей вообще предпочитал жесткие спинки и сиденья. – Пожалуй, так. Лад и покой еще никому не вредили.
Вензель полез в карман. Если он чего подлого и задумал, то следовало напрягаться не сейчас, когда он вынет руку. Вензель вытащил сморкательный платок, облегчил шнобедь. Напрягаться следовало, когда Вензель сунет платок обратно. После этой операции его рука запросто может оказаться вооруженной.
Нет, Вензель всего лишь просто убрал платок и вынул руку пустой.
– Будет тебе покой, добрые люди озаботятся. Но доброта людская не безгранична. Потому что без конца выручать по одной лишь доброте тебя никто не станет.
Вензель повторился. Да и Сергею вроде бы нечего ему сказать, кроме «покедова». Пора разбегаться. Типа, обсудили и добазарились. Нет, ясен дуб, каждый продолжит играть по своим правилам, но до поры они станут друг другу подыгрывать.
– Ну а теперь, коль мы сошлись, открой тайну, Вензель. Все-таки, как ты меня вычислил?
– Чего проще? Кто тебе из тюряги телеконференцию с паханами летом обеспечивал? Мальчишечка один, по имени Антон [3] . Я знаю, ты людьми не кидаешься, вот и взял с той поры мальчишечку на карандаш. Гляжу, мальчишечка вдруг свою фирму открывает. На какие шиши, спрашивается? Знать, без твоих озеленений не обошлось. А когда наши кинулись ради тебя Питер расчесывать, я забил болт на изолятор и нефтекомбинат, про них все рюхают…
В это время «вольвешник» с авторитетными ворами обошел грязный КамАЗ. Возьми пьяненький большегрузный водила Егорыч чуть левее и долбанул бы иномарку. Ее мотыльнуло бы на встречную полосу как раз под набегающую «шаланду» с контейнерами. И знания об эрмитажных списках, а также воровской уговор были бы похоронены под грудой крашеного металла.
3
Вензель намекает на события, наложенные в романе Майданного Семена «Смотрящий 2. Крестовый отец».