Хранитель смерти
Шрифт:
— А как сделать тцантцу? — Джейн бросила взгляд на три головки, по размеру больше подходящие для кукол. — Я вообще не понимаю, как можно до такой степени уменьшить человеческую голову.
— Описания этого процесса достаточно противоречивы, но в трех основных этапах большинство свидетельств совпадают. Из-за тропического климата процесс начинался сразу же после наступления смерти. Сначала вы берете отрубленную голову и одним прямым разрезом рассекаете кожу от темени до основания шеи. Затем отделяете кожу от кости. В действительности она отходит довольно-таки легко.
Маура посмотрела на Джейн.
— Ты видела —
— Ага, в этот момент меня всегда начинает тошнить, — отозвалась Джейн. — Особенно, когда ты откидываешь кожу на лицо.
— О да. Лицо, — продолжил Робинсон. — Хиваро отделяли и его. Это требует умения, но лицо отделялось вместе со всей кожей головы, одним куском. В результате у нас получается маска из человеческой кожи. Хиваро выворачивали ее наизнанку и начисто выскабливали. Затем зашивали веки. — Взяв в руки одну из голов, он указал на едва заметные стежки. — Смотрите, как тонко это сделано, ресницы по-прежнему выглядят абсолютно естественно. Это по-настоящему искусная работа.
«Неужели в его голосе и вправду промелькнула нотка восхищения?» — удивилась доктор Айлз. Похоже, Робинсон не заметил, как Джейн и Маура обменялись тревожными взглядами; он полностью сосредоточился на ремесле, превратившем человеческую кожу в археологическую диковинку.
Робинсон перевернул тцантцу, чтобы взглянуть на шею, которая превратилась в небольшую кожаную трубку. По задней части шеи и головы шли грубые стежки, которые почти полностью скрывались под густыми волосами.
— После снятия с черепа, — продолжал куратор, — кожу помещали в разбавленный водой сок растений и томили на медленном огне, чтобы растопить оставшийся жир. Когда последние частички плоти и жира удаляли, кожа выворачивалась на правильную сторону, и, как видите, затылочный надрез зашивался. Губы скреплялись при помощи трех заостренных деревянных стержней. Ноздри и уши затыкались хлопком. Таким образом, получался мягкий кожаный карман, в который хиваро засовывали горячие камни и песок — чтобы высушить его. Затем они натирали этот «карман» углем и коптили, пока он не становился похожим на выделанную кожу животных. Весь процесс занимал не так много времени. Возможно, не более недели.
— И что они делали с ним потом? — спросила Джейн.
— С обработанными трофеями хиваро возвращались домой, в свое племя, и устраивали праздник с ритуальными танцами. Тцантцы носили вместо ожерелья — воины подвешивали их на тесемку и надевали на шею. Спустя год отмечался еще один праздник — духи убитых передавали воинам свою силу. И наконец через месяц племя снова затевало торжество. Именно в этот день тцантцы доделывались. Из губ вынимали деревянные стержни, в отверстия продевали хлопковую нить, а затем сплетали ее. Потом вешали на уши украшения. С этого момента головы использовались для похвальбы. Если воин хотел продемонстрировать свою мужественность, он надевал на шею тцантцы.
Джейн потрясенно усмехнулась.
— Почти как нынешние парни со своими золотыми цепочками. И зачем всем этим мачо побрякушки?!
Маура изучила все тцантцы, лежавшие на столе. По размеру они были похожи. Губы каждой были соединены сплетенными нитями, а веки — аккуратно зашиты.
— Боюсь, я не могу уловить разницу между этими тремя головами. По мне, они сделаны одинаково
— Верно, — согласился Робинсон. — Но все-таки одно существенное отличие есть. И я имею в виду не стрижку. — Он повернулся к Джозефине, которая молча стояла у изножья стола. — Ты понимаешь, о чем я?
Доктор Пульчилло заколебалась — ей очень не хотелось приближаться. В конце концов она надела перчатки и подошла поближе. По очереди приподнимая тцантцы, она принялась разглядывать их под ярким светом. Наконец Джозефина выбрала голову с длинными волосами; в ушах у этого экземпляра болтались украшения из крыльев зеленого жука.
— Ее сделали не хиваро, — объявила она.
Робинсон кивнул.
— Согласен.
— Из-за сережек? — спросила Маура.
— Нет. Такие серьги традиционны для этих племен, — возразил Робинсон.
— Тогда почему же вы выбрали именно эту, доктор Пульчилло? — удивилась Маура. — Она ведь почти не отличается от двух других.
Доктор Пульчилло просто смотрела вниз, на выбранную голову; черные кудри Джозефины рассыпались по плечам — пряди были такими же блестящими и темными, как волосы тцантцы, и до ужаса похожими на них — казалось, приложи одни локоны к другим, и отличить будет невозможно. На мгновение Мауру посетило тревожное чувство, будто она смотрит на одну и ту же голову — до процедуры и после. Джозефина живая — Джозефина мертвая. Может, именно поэтому молодой женщине так не хотелось дотрагиваться до артефакта? Неужели в этих усохших чертах она узнает себя?
— Из-за губ, — проговорила Джозефина.
Маура покачала головой.
— Я не вижу разницы. У всех трех тцантц губы зашиты хлопковой нитью.
— Это связано с ритуалом хиваро. С ритуалом, о котором рассказывал Николас.
— С какой его частью?
— С той, когда деревянные колышки вынимались из губ, а в оставшиеся отверстия просовывали хлопковую веревку.
— У всех трех есть хлопковая нитка.
— Да, но она не должна оказаться там до третьего праздника. Раньше чем через год с лишним после убийства.
— Она абсолютно права, — вмешался Николас. Робинсон явно был доволен, что его юная коллега уловила ту деталь, которую он имел в виду. — Колышки в губах, доктор Айлз! Если они целый год находятся на одном месте, после них остаются широкие отверстия.
Маура внимательно оглядела лежавшие на столе тцантцы. У двух из них на губах виднелись большие дыры. А у третьей — нет.
— Эту колышками не прокалывали, — продолжал Робинсон. — Ее губы сшили сразу после удаления головы. Эту сделали не хиваро. Тот, кто ее обрабатывал, решил сократить ритуал. Возможно, он не знал, как это должно происходить. А может, просто хотел продать свою поделку туристам или выменять на что-нибудь. Но этот образец — не традиционная тцантца.
— Тогда откуда она взялась? — спросила Маура.
Робинсон помедлил с ответом.
— Не могу сказать. Знаю только одно: эта голова не имеет отношения к хиваро.
Маура взяла выбранную тцантцу в свои обтянутые перчатками руки. Ей уже приходилось держать на ладонях отрубленные человеческие головы, но эта, лишенная черепа, казалась удивительно легкой — всего-навсего сухая кожа и волосы.
— Мы даже не сможем установить пол этого образца, — снова заговорил Робинсон. — Впрочем, несмотря на искажения, его черты представляются мне женскими. Для мужских они слишком нежные.