Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса

Д'Амато Брайан

— Чувствую себя как школяр перед испытанием, — поделился я.

— Ну вы же знаете, я все люблю испытывать, — отвечал Таро.

— Если я покажу хороший результат, мне дозволено будет увидеть Кодекс?

— Если Марена Парк разрешит.

Я подумал, что он имеет в виду какое-то место, но Таро объяснил:

— Она главный босс.

— Ясно, — сказал я.

— Тони практиковался с таким раскладом больше месяца, — сообщил Таро. — Поэтому не думаю, что вы его переиграете. — (Я кивнул типа: «И я тоже, поскольку я всего лишь скромный ученик».) — Но знаете, у вас получается лучше, когда присутствует элемент состязательности.

— Верно, — согласился я.

Вот спасибо. Ну да, мне нужно немного мотивации. Знаете, я работаю с полной отдачей, когда в лицо светит ксеноновый прожектор, а к мошонке подведены

электроды. Надо вспомнить, почему же в свое время я вышел из проекта?

В дверь робко постучали, и вошли двое. Коренастая девушка южноазиатской внешности в очках — Таро представил ее как Эшли Тью — и молодой человек, судя по всему наполовину майя, по имени Тони Сик.

Мы поздоровались на английском, а потом Сик спросил у меня на юкатекском, дескать, правильно ли он понял, что я из Альта-Верапаса. Я сказал «да». Волосы у него были подстрижены под ежик, очень коротко, но на военного он не походил. По его словам, он только что играл в футбол. Я окинул взглядом его шорты и старые «Дайадора Ар-Ти-Икс 18» — довольно серьезные профессиональные бутсы. Пахло от него здоровым мужским потом. Я стал дышать через рот.

— Это ваш зеленый автомобиль перед входом? — поинтересовался он по-английски.

— Да, — ответил я.

— Класс.

— Спасибо. Вот только по накрученным милям он далеко не зеленый.

— У моего брата в Мериде есть такой. Правда, его собрали из нескольких аварийных — этакий Франкенштейн.

Я сказал ему, что два месяца работал в музее в Мериде. Он спросил, не в том ли музее, что на 48-й calle, [107] нет, ответил я, на 58-й, и он улыбнулся.

107

Улица ( исп.).

Мы вышли в пустой коридор. Стены, пол и потолок были отделаны дюрастоуновскими [108] панелями — предположительно они затрудняли возможность спрятать провода или передатчики, которые позволили бы сфальсифицировать эксперимент. Сик скрылся в комнате за тяжелой стальной дверью. Меня посадили в другом помещении — четырьмя дверями дальше. В этом бетонном мешке не было ничего, кроме голой флуоресцентной лампы в потолке, старого ЖК-монитора, неудобного стула, видеокамеры с собственным питанием и передатчиком, электроэнцефалографа и рабочей поверхности из жаростойкого пластика и уже включенной сенсорной панели управления.

108

«ДюраСтоун» — американская фирма, специализирующаяся на изготовлении отделочных материалов.

Черт, подумал я, довольно серьезный подход. Видимо, у них возникла какая-то проблема и им потребовался эксперт. Верно? Верно.

Эшли закрепила электроды у меня на голове — ей пришлось повозиться, мои волосы ей мешали, — и сказала:

— Ну все, мы вас оставляем.

Она имела в виду: «Оставляем вас здесь в одиночестве». Клаустрофобией я не страдаю. Хотел ей об этом сообщить, но, как обычно, пробормотал что-то невнятное. Мы с Сиком должны были играть одновременно с одним и тем же набором данных. Таро контролировал ход эксперимента и наблюдал за нами по видео. Никакой другой связи между комнатами не предполагалось, так что ни малейшей возможности воздействовать друг на друга мы не имели. Не то чтобы мы с Сиком играли друг против друга, мы просто состязались, с одной стороны, рассматривая Таро как обычного клиента, а с другой — действуя, как всегда, от его имени против отсутствующего бога.

Я достал свой табачок, втер его в бедро и устроился поудобнее. Сик в своей изолированной комнате сделал то же самое.

— Готовы? — спросил Таро по громкой связи.

Голос его был синтезирован, чтобы он не мог подсказывать нам с помощью интонации. Сик, вероятно, ответил утвердительно. Я тоже. Ладно, подумал я, разнесу в пух и прах этого деятеля еще в первом раунде. Какие тут могут быть проблемы?

На экране пошла тестовая картинка.

(5)

Я

увидел картинку с камеры слежения, помещенной над площадью в явно или преимущественно исламской стране. Там уже стояла ночь, но землю освещал резкий синий свет, насколько я понял — от военных прожекторов. Внизу толпились мужчины в грязных белых одеждах. По их шеям струйками, словно черная краска, стекала кровь из ран на головах — эти раны они нанесли сами себе. В середине располагалась высокая сеточная ограда, за ней стояли десять или пятнадцать солдат, усатых, одетых в хаки и вооруженных чем-то похожим на «SA-120». Знаков различия я не заметил. У них был напряженный вид людей, которые изо всех сил стараются скрыть свое беспокойство. За солдатами маячило здание вроде административного, может быть, посольство, белое с белыми пилястрами и двумя викторианскими деревянными дверями. На них виднелись таблички, но нечеткость изображения не позволяла их прочесть. Звук отсутствовал, а в нижнем и верхнем правых углах экрана помаргивали синие прямоугольники, перекрывавшие бегущую строку информационных новостей. Несколько человек в толпе держали самодельные плакаты, но надписи на них были специально размыты. Черт, плохо я подготовился. Человек, знавший побольше меня о том, как выглядят жители той или иной страны исламского мира, вероятно, мог бы с ходу догадаться, где это происходит… Однако нужно срочно соображать, черт побери. Так, на улице темно, и если предположить, что передача ведется в реальном времени, а это скорее всего, то вряд ли действие разворачивается на Среднем Востоке, потому что на семидесятом меридиане сейчас день, значит, перед нами, видимо, картинка откуда-то из северной Индии. Да что там, я почти уверен, что это где-то рядом с Бангладеш или в ней самой, ведь там сейчас горячая точка. Ладно. А головы у них разбиты, потому что… вероятно, сегодня какой-то мусульманский праздник, о важных датах индуистского календаря мне неизвестно… Видимо, собравшиеся протестуют против чего-то конкретного.

Сейчас прикинем. Похоже, город не очень большой… значит, вряд ли на экране посольство, скорее мэрия. А обезумевшие фанатики хотят… чего же? Они не собираются разнести это здание… нет, pues, [109] они требуют, чтобы их впустили туда. Верно? Может, потому, что боятся: когда начнется война, индуистское большинство разорвет их на части.

Да, вроде того. Впрочем, все эти домыслы чистой воды не позволяли мне уверенно судить о предстоящих событиях.

Мы наблюдали, запоминая сцену. Минуту спустя экран почернел.

109

Следовательно ( исп.).

— Итак, — прозвучал измененный голос Таро, — пусть каждый из вас ответит на три вопроса. Первый: переберется ли толпа через ограждение и будет ли штурмовать здание? Второй: если это случится, то когда? И третий: если нападение состоится, будет ли оно успешным? Вам дается тридцать минут. Есть ли у вас какие-либо вопросы?

Конечно есть, подумал я, у коричневой крайолы [110] тот же цвет, что и у карандаша номер два, или…

— Итак, вопросов нет, — сказал он. — Прошу вас, приступайте.

110

Крайолы — восковые мелки, производимые американской фирмой «Крайола LLC».

Я разбросал мои виртуальные семена по доске. Они подпрыгнули высоковато, но это не имело особого значения. Дело в том, что тема запроса, то есть события в Азии, не была конкретизирована, существовала неопределенность и на доске. Команда Таро, конечно, обработает это видео и все другие данные, которые они получат оттуда, с помощью обычного компьютера. Они воспользуются теми же программами, моделирующими катастрофическое поведение толпы, какими пользуются в Департаменте внутренней безопасности, а также всем, что они надыбали на проекте ОМОД. И тем не менее я их обойду. Верно? Я положил мой бегунок в центральную ячейку.