Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
Шрифт:
— Любопытно.
— Да, а разве христианство не освящает каннибализм? Если задуматься, то что же такое причастие?
— Да-да-да, я об этом думала. Рассмотрим в качестве еще одного поветрия способ сбросить вес.
— Допустим.
— Вы, пожалуй, правы, ничего страшного в этом нет. Я хочу сказать, что съела свою плаценту.
Я промолчал.
— Простите, я вас шокировала? — поинтересовалась она.
— Я, гм…
— Слушайте, — сказала она, — Таро утверждает, что вы знаете всякие астрономические трюки.
— Правда?
— Правда.
— А он вам не говорил, что я умею
— Да бросьте. Ну окажите мне любезность.
— Хорошо. Выберите дату.
— А время какое?
— Любое.
— Скажем, двадцать девятое февраля две тысячи пятьсот девяносто четвертого года.
— Это не високосный год.
— Тогда двадцать восьмое февраля.
— Это будет пятница, — сказал я.
— Вы мне морочите голову.
— Пятница, пятница.
— Неужели?
— Да. Я еще могу вам сказать, что восход солнца в этот день (если он настанет, конечно) на Восточном побережье состоится приблизительно в шесть пятьдесят, а закат — примерно в шесть двадцать четыре.
— Ну конечно, — улыбнулась она. — А меня зовут Анастасия Романова.
— Могу добавить еще кое-что. Венера взойдет в восемь пятьдесят семь утра (хотя вы этого, конечно, не увидите), а зайдет в девять пятьдесят шесть вечера, если наблюдение вести прямо отсюда. А Сатурн зайдет в четыре тридцать четыре утра.
— Вранье.
— Прогуглите.
— Я вам верю, — сказала она. У нее была широкая улыбка. — Это безбожно. — Судя по всему, «безбожно» в ее устах означало «грандиозно». — И сколько же людей способны на такое?
— Я больше ни одного не знаю. Есть люди, которые могут всякие другие штуки…
— Ммм, — подавила она смешок.
Ну да, подумал я, мозги у меня работают. Кубик Рубика я разделаю в один миг, заполню все нерешенные страницы в сборнике судоку, рассчитаю налоги в шестнадцатеричной системе, только покажи мне исходные цифры…
— Это правда, что вы говорите на двенадцати языках? — спросила она.
— Нет-нет-нет, — ответил я. — В действительности только на трех. Если не считать языки майя. Большинство из них я знаю.
— Значит, вы владеете английским, испанским и майяским.
— Да. И понимаю несколько других. В смысле, читать могу. Немного даже говорю — во всяком случае, достаточно для того, чтобы попросить у продавца томаты.
— И какие же это языки?
— Да обычный набор. Немецкий, французский, греческий, науатльский, миштекский, отоми… [140]
— Послушайте, — сказала Марена. — Что вы думаете о конце света? Как по-вашему, это произойдет?
— Гм… понимаете…
Я замолчал. Вот с этим у нас маленькая незадача, подумал я. С одной стороны, я вопреки себе немного нервничал по данному поводу. Но с другой — у меня не было ни одного основательного факта. Я, конечно, хотел заявить, мол, проблема такая существует и я могу поспособствовать в ее решении, но у меня складывалось впечатление, что запудрить мозги миссис Парк будет чуток потруднее, чем средней chica alegre. [141]
140
Науатльский,
141
Ветреной девице ( исп.).
— Гм… понимаете, — пробормотал я, — у меня нет оснований так думать. Почему все вокруг беспокоятся из-за этого?
— Некоторые действительно беспокоятся, и еще… Таро сказал, что предсказание может иметь отношение только к майя… хотя и это, конечно, тоже важно.
— Ну да, но вы не переживайте, — сказал я.
— Нет, серьезно, что вы думаете?
— Понимаете, речь, безусловно, идет о важной дате, — произнес я. — В старину как минимум устроили бы большое празднество. Созвали бы старых мудрых летописцев и уважаемых людей и стали бы решать, что делать дальше. Может, составили бы новый календарь.
— Значит, особо дергаться не стоит?
— Думаю, да.
— Угу, — буркнула она. В ее голосе слышалось чуть ли не разочарование. — А правда, что майя вроде как поклонялись времени?
— Ну, сильно сказано… если говорить точнее, ни одна другая культура никогда не была так одержима временем.
— Ведь майя сочинили все эти безумно сложные даты с именами и жуткими цифрами.
— Вообще-то дети, если учить их нашим цифрам, наверняка скажут, что они легче арабских. Они похожи на костяшки домино — точечки и линии.
— Хорошо, однако Таро как-то пытался объяснить мне эти даты, и у меня голова пошла кругом. А ведь в том, что касается цифр, я яйцеголовая.
— У вас классные часы, — сказал я.
— Спасибо. Они когда-то принадлежали Джону Хьюстону — ну, вы знаете, кинорежиссеру, который снял «Сокровище Сьерра-Мадре».
— Здорово.
— А потом, когда я получила премию Академии интерактивных развлечений, команда, работавшая над игрой «Нео-Тео», подарила мне эти часы.
— Супер.
— Но как вы уже поняли, я в них еще не разобралась. Хотя, говорят, они идут правильно.
— На самом деле все не так уж трудно.
— Вы имеете в виду, что майяский календарь не так уж сложен?
— Да. В нем есть кое-какие хитрости, но основная идея проста. Если… Вот послушайте, представьте, что это не часы, а одометр, какие устанавливали в машинах, пока не перевели их на электронику.
— Ну.
— Все цифровые разряды там на шестеренках, знаете? И когда одна шестеренка совершает полный оборот, та, что левее, поворачивается на тридцать градусов. На одну двенадцатую. Только в случае с майяскими датами большинство шестеренок сделаны в двадцатеричной системе, то есть имеют по двадцать зубчиков. Кроме одной, у которой восемнадцать. Есть и еще одна важная деталька — у нее тринадцать зубчиков. Это ритуальный календарь — на воображаемой шестеренке с тринадцатью зубчиками написаны имена. Так что через каждые тринадцать раз по двадцать дней появляется одна и та же комбинация числа и имени. Вот сегодня, скажем, Нулевой день Летучей мыши, и через двести шестьдесят дней снова будет Нулевой день Летучей мыши. А когда многие циклы подходят к завершению одновременно, наступает важная дата…