Хранитель Тайного Алтаря
Шрифт:
— Скоро ночь, — заметил Эет. — Интересно, мы найдём до темноты какой-нибудь лаз внутрь?
Снежок коротко рыкнул и легко вскочил на ближайшую насыпь. Подойдя, Эет увидел, что тигр стоит над глубокой ямой, уводившей под осыпавшуюся стену.
Молодой человек, не раздумывая, лёг на живот и протиснулся внутрь, в чернильную темень. Снежок, сопя, полз следом, брезгливо фыркая на пыль и паутину.
С той стороны оказался невысокий карниз, и Эет легко спрыгнул с него на каменный пол, заваленный мелким сором и обломками
Из норы сверху сочился слабый свет.
— А теперь куда, Снежок?
Снежок с брезгливой гримасой вылизывал свою белоснежную шкуру, которая после знакомства с лазом приобрела серый оттенок.
Эет рассмеялся.
— Снежок, ну что ты как…тигрица? Я тоже весь перепачкался, но это же мелочи.
Тигр одарил его полным презрения взглядом и продолжил свой туалет.
— Снежок, ты до ночи собираешься вылизываться?
Никакой реакции.
— Скажи хоть, куда мне идти! И умывайся, сколько влезет…
Тигр нетерпеливым кивком указал Эету на двери впереди — и вернулся к своему занятию.
Эет подошёл к неприметной дверце и прочёл на треснутой табличке надпись «Учебный абонемент».
— Снежок, это то, что нужно! — с сияющими глазами обернулся юноша. — С этого и надо начинать! Ты молодчина… хотя и выпендрёжник, — строже добавил зомби.
Снежок негодующе фыркнул и никак более не соизволил отреагировать.
Эет пожал плечами и потянул на себя двери.
Они открылись с пронзительным скрипом, совсем не так мягко, как двери храмовых библиотек, и юноша прошёл в тесное помещение, где студенты когда-то получали книги.
Дальний угол обвалился, похоронив под собой часть библиотечной стойки и шкафчики каталогов, но большая часть комнаты сохранилась, в том числе и проход в хранилище.
Перепрыгнув через стойку, Эет зашёл в тёмный зал и движением руки зажёг над головой шарик белёсого света.
Покосившиеся, частью рухнувшие стеллажи, рассыпанные по полу учебники… Таблички на полу…
Тяжело ступая мягкими лапами, сзади подошёл Снежок. Шкура его вновь сияла серебряными искрами в неярком магическом освещении.
— С чего же мне начать? — задумчиво спросил Эет, не ожидая ответа.
Зверь скрылся среди накренившихся стеллажей и через некоторое время коротким рычанием позвал спутника.
Когда Эет пролез через завал, Снежок ударил лапой по полке и, когтем зацепив нужную книгу, уронил её на пол.
«Некромансия. I курс», — прочитал юноша.
Глава 11
Во времени и пространстве
Эет
Серый учебник в потрёпанном переплёте, с синими буквами заглавия… Эет с растерянной и радостной улыбкой взял в руки пыльный томик и тут же, не обращая более ни на что внимания, уселся прямо на замусоренный пол — и погрузился в чтение.
Снежок ходил по
Эет понимал прекрасно. Он даже и предположить не мог, насколько легко будет даваться ему материал. Часа за два он проглотил четверть учебника.
— Смотри, Снежок! — прошептал вдруг он севшим голосом. — Формулы Ниграэля…
Тигр покосился на него понимающими глазами, на дне которых таился смех.
— Чёрт, это что же получается?… — Эет лихорадочно взлохматил шевелюру. — Это получается…
Палец юноши начал вычерчивать на пыльном полу цифры, подставляя их в стройное тело формулы.
— Смотри! Для пробуждения в зомби сознания человеческий мозг требуется… после десяти лет. Всего лишь?…
Тигр смешливо фыркнул и ткнул мордой в строчку ниже.
Эет начал вычерчивать новый ряд цифр.
— Не может быть… Скелетирование трупов полностью завершается после тридцати лет голода?… У меня оно только начиналось. Значит… я… сколько же я мог слопать? Тот первый хищник… и пять ночных тварей… Если их перевести в чистый вес… Подставим в уравнение… и найдём… время!
Формулы и цифры.
Формулы и цифры.
Бесстрастные и совершенные, как истина в последней инстанции.
— Слушай, Снежок… Так что, прошло… когда я восстановился… с гибели Атариды прошло… всего лишь…
Тигр вопросительно наклонил голову, с интересом глядя на собеседника. «Ну-ка, ну-ка, — говорил его взгляд. — Верно ли подсчитаешь?»
— Не более пятнадцати-двадцати лет?! — вскричал Эет.
Снежок одобрительно кивнул.
— Ну да… с погрешностью на то, что я мог ошибиться в количестве мяса, потребовавшегося мне на восстановление… Самое большее — двадцать пять лет. Это совсем уж по безумным подсчётам. Снежок… — он уронил голову на грудь.
Отчего-то осознание, что Атарида — та, какой он помнил её — отделена от него не сотнями и не тысячами лет, а всего лишь четвертью века, словно руку протяни и дотянешься… Это осознание причинило острую боль.
— Снежок… как думаешь… может, от моей деревни что-то осталось? — одними губами спросил он, словно боялся услышать сам себя. — Может, я…
Эет замолчал, резко отвернувшись.
Может, я смог бы похоронить мать?
Эти невысказанные слова жгли губы и сжигали душу.